– Воздух-один, приступил к наблюдению.

Толпа, шатнувшаяся назад, совсем недавно готовая была рассеяться под хлеставшими ее свинцовыми бичами, снова собралась, вирус безумия буквально носился в воздухе, запах крови бил в нос. Раненых и убитых передавали по рукам куда-то дальше, со стороны Казанки уже пронзительно ныли сирены карет «Скорой помощи». Майор и еще несколько человек оказались перед линией щитов – беззащитными перед яростью толпы. Ковалев отчетливо понимал, что надо что-то предпринимать, прямо сейчас, немедленно, еще минута – и будет уже поздно.

– Русские нас убивают! – закричали сразу в нескольких местах, и толпа глухо заволновалась. Провокаторы! Майор покрутил головой, но кто именно кричал, определить он так и не смог. Нужно было сделать что-то, чтобы сбить настрой на кровь, сбить снова поднимающуюся волну. Вот теперь у майора в голове сложился полный рисунок задуманной кем-то провокации. Хитрый рисунок, надо сказать, какая-то гнида сильно постаралась. Сначала взрывы – неважно где, главное, чтобы как можно больше жертв. Потом нанятые подонки-провокаторы поднимают народ против власти. Во время демонстрации тяжело ранен имам – кто знает, откуда именно в него стреляли? Майор был уверен, что уже пошли слухи о том, что вошедшие в город русские жандармы расстреляли авторитетнейшего имама прямо на глазах у верующих. Мало того – еще и со стороны русских жандармов открыли автоматный огонь по демонстрантам. А сейчас – если ничего не предпринять, толпа ринется на штурм правительственного квартала, и будут новые жертвы в огромном количестве. Правда и умелая ложь смешаются воедино, так чтобы нельзя было отличить одно от другого, слухи, передаваемые из уст в уста, будут обрастать все новыми, дикими и немыслимыми подробностями. Завтра поднимется вся Казань, прольется новая кровь – а послезавтра?

Что-то надо делать. Сейчас! Толпа – это зверь, – но его можно и нужно приручать. Надо перехватить инициативу у провокаторов.

– Стойте! Стойте!!! – Майор закричал изо всех сил, включил всю возможную мощь командного голоса, стрелять в воздух он не решился, опасаясь, что выстрелы взорвут обстановку окончательно, но впечатляло и без этого. – Мне надо двести человек! Двести человек, чтобы поймать убийц имама и тех, кто в вас стрелял! Выходите, если не трусы! Помогите нам! Выходите сюда, ко мне!

На какое-то мгновение майору показалось, что не сработало, что толпа сейчас ринется вперед в самоубийственном порыве, и он первый окажется на пути ее слепой, все сметающей ярости. Но потом… из рядов шагнул один. Потом еще один… и еще.

– Ко мне! – Майор обернулся, приказал первому попавшемуся офицеру. – Принимай командование группой добровольных помощников! Используй их в оцеплении квартала!

За линией щитов грянул сдвоенный пистолетный выстрел, потом застучал автомат и сразу же – еще несколько.

– Быстрее! Веди их за оцепление, надо все перекрыть, чтобы мышь не проскочила! – вызверился на своего подчиненного майор.

– Дураки, вас арестовывать ведут! – крикнули сзади.

Майор резко обернулся:

– Ну? Выходи, кто там тявкает! Не прячься за спинами! Выходи, что трусишь?!

Стрельба началась и за гостиницей. Капитан выскочил в проулок, ведущий на какую-то незнакомую ему пешеходную улицу. Несмотря на происходящие буквально в нескольких десятках метров отсюда драматические события, народ здесь был, меньше, чем обычно, но был…

– Стоять! Стоять, на землю!!!

И британец купился! Клинов не видел его, не знал, кто из тех зевак, кто бежит по направлению к пешеходной улице – а их было человек десять, все они пришли поглазеть на митинг, а сейчас бежали, напуганные стрельбой, – кто из них тот самый. Но британец дернулся, по-змеиному извернулся, ушел перекатом, выхватывая пистолет. Бросился на землю и капитан, перекатился, доставая пистолет. В ближнем огневом контакте самое главное – двигаться, сбивать противнику прицел, кто замер в стрелковой стойке – тот покойник! Первым выстрелил британец, жахнул еще в падении, две серии по два патрона. Вторая пара предназначалась капитану – брызнул асфальт, болью обожгло руку. Капитан тоже выстрелил – три раза, один за другим. Пошевелил раненой рукой – двигается. Значит, можно дальше воевать. Снова перекатился, прячась за мусорным контейнером, выстрелил еще два раза – уже не прицельно, для острастки.

– Командир, у нас тяжелый трехсотый!

Достал-таки, сволочь…

Рядом застучал автомат, отсекая короткие, по три выстрела очереди – раз, второй, третий

– Отставить! Охренели?

Хоть в городе уже шла война – капитан все еще мыслил рамками мирного времени. Поэтому он схватился не за автомат, а за пистолет – стрелять из автомата в городе, в сторону пешеходной улицы, крайне опасно. Одному Богу известно, где может оказаться рикошетирующая пуля.

– Он уходит!

Капитан поднялся на ноги, мельком бросил взгляд назад – так и есть. Старлей Тищук как раз выбежал из-за угла гостиницы и просто не успел оценить ситуацию, не успел отреагировать, промедлил на секунду – и получил две пули.

– Барсов– с раненым! Парубов – за мной!

На улице уже кричали, раздались еще два выстрела – приглушенные стенами, но капитан их слышал так четко, как будто находился рядом. Капитан бросился вперед.

– Воздух, где он?

– Захватил мотоцикл! Движется по направлению к набережной, веду его!

Мотоциклисты долбаные – для них пешеходная зона, не пешеходная – плевать.

Можно сказать – это ненадолго. Казань – город старый, почти тысяча лет ему. В центре – исторические дома старой постройки, а там – и подвалы, и ходы подземные, и арки и дворики, в которых с воздуха не видно ни хрена. Можно не сомневаться – у профессионала путь отхода продуман до деталей.

Капитан выскочил на улицу – там уже был переполох – бросилась в глаза белая стена какого-то магазинчика, брызги красным на ней – будто художник небрежно бросил мазок на девственно-белый холст. Собирающаяся толпа, кто-то, ничком лежащий у стены. И он, капитан жандармерии с пистолетом, – как раз!

– Капитан! – Рядом утробно взревел мотор – Рамиль! На каком-то монстре – толстые рога хромированного руля, счетверенный глушитель. Новая мотоциклетная мода – так называемый «пауэр-стиль». На чоппер ставится четырехцилиндровый японский мотор мощностью от ста до двухсот лошадей…

– Парубов – возвращайся к раненому! Вызывай подмогу!

Одним движением капитан вспрыгнул в кожаное седло мотоцикла – к счастью, это был не одиночник, вполне полноценный мотоцикл с шикарными кожаными сиденьями.

В следующий момент капитану Клинову показалось, что в спину им ударил идущий на полном ходу тепловоз – с утробным воем мотоцикл рванулся с места, виляя задним колесом.

– Взял где?

Рамиль резко вывернул руль, заворачивая адскую зверюгу в поворот на проспект.

– Где взял, там уже нет! Сигналки у мотаков дохлые совсем – пять секунд, и мотак твой. Ехать куда?