– Уйдем, кади, – отвечали женщины, увлеченные битвой. – Уйдем, когда справитесь!

Надир-шах не верил своим глазам. Женщины одолевали его непобедимых воинов!

– Это женщины или горные духи? – мрачно спросил он визиря.

– Кем бы они ни были, мой повелитель, их появление для нас опасно.

– Так кто они? – раздраженно переспросил Надир-шах.

– Не гневайся, мой повелитель, но если это женщины, то это позор для наших войск.

– Продолжай, – велел Надир-шах, снова приникая к подзорной трубе.

– А если это злые духи, – говорил визирь, в ужасе обхватив голову, – то они могут явиться и сюда.

– Молчи, глупец! – остановил его Надир-шах. – Даже если это злые гурии восстали против меня, я пленю их и продам наложницами в гаремы!

– Ты можешь сделать все, что пожелаешь, – поклонился визирь, – но все же это – знак беды.

– Посмотрим, – самоуверенно ухмыльнулся Надир. – А пока пусть пять полков – половина моей гвардии – приготовятся проверить, кто они на самом деле.

Запели трубы, передавая приказ падишаха, и пять тысяч отборных воинов на лучших конях, с лучшим оружием и в лучших доспехах выстроились перед шахом, ожидая его приказа.

Наблюдая за происходящим у реки, Надир снова навел подзорную трубу на продолжавших биться женщин и вдруг увидел то, что заставило его отшатнуться.

Это была Фируза, которая добивала поверженного врага, а затем, как показалось шаху, подняла глаза на Надира и пригрозила ему окровавленным кинжалом.

– Тебе бы услаждать меня в гареме… прошептал пораженный шах, но, будто очнувшись от наваждения, сказал: – Что ж, добыча сама просится в мои руки.

Он оглянулся на ждущих приказа тысячников и повелел:

– Сотрите их с лица земли. А женщин доставьте ко мне.

– Слава Надир-шаху! Шаху шахов слава! – прокричали телохранители.

– Да продлится век властителя земли! – ответила гвардия и ринулась к месту сражения.

Уверенный в неминуемой победе, но мучимый мыслью о том, сколько воинов он потерял в этих страшных горах, Надир подозвал к себе Сурхай-хана:

– Брат мой Сурхай-хан, не ты ли уверял, что один лишь вид моего войска приведет горцев к смирению? Не ты ли говорил, что все горские вожди поспешат принести мне уверения в покорности?

– Похоже, я ошибся, – ответил Сурхай-хан. – Но вряд ли ошибусь теперь, если скажу, что они будут биться до конца.

– Конец уже пришел, – сказал Надир-шах, видя, как его гвардия врезается в немногочисленные уже ряды горцев.

Шахман понимал, что шах вот-вот одолеет горцев, и у него заныла душа. Да, Шахман хотел отомстить андалалцам за обиду, но он и представить себе не мог, что это обернется столь ужасающим кровопролитием. Он переоценил силы шаха и недооценил мужество своих земляков, их преданность родине и любовь к свободе.

Наблюдая за решающей битвой, Надир-шах вспомнил, что уже день, как не получал донесений из-под Чоха, куда отправлял сильный отряд.

– Почему нет известий? – спросил он визиря.

– Пока это знает один лишь Аллах, – растерянно развел руками визирь. – Но пусть мой повелитель будет спокоен, скоро мы получим желанные вести.

– Пошли туда курьера, – приказал Надир-шах.

– Не лучше ли будет послать еще один отряд? – осторожно предложил визирь, который уже знал, что там случилось, но боялся говорить об этом шаху и надеялся, что новый отряд исправит положение.

– Еще отряд? – подозрительно покосился на визиря Надир-шах. – Лучше пошли им приказ, чтобы без победы не возвращались, если хотят жить.

Не дождавшись подкрепления и получив суровый приказ Надир-шаха, остатки его войск под Чохом решили снова атаковать горцев. Они выпустили по ним тучу стрел, открыли частую пальбу из ружей, затем хлынули вперед тяжелой волной, которая снова разбилась о стоявших стеной горцев. Завязалась яростная схватка. Кровь лилась рекой, из убитых вырастали валы.

Горцы, готовясь к сражению, успели принять все возможные меры. На высотах стояли пирамиды из камней, которые теперь обрушились на врагов, катились вниз пылающие корзины, как в Согратле, стрелки из множества укрытий залпами били из ружей.

Мадилав указал отряду Муртазали места, удобные для засад и неожиданных атак на неприятеля. К его коннице присоединились и всадники, прибывшие в Андалал из других обществ.

Каджары рвались к Чоху, не считаясь с потерями. Чохцы стойко отражали натиск и терзали врага неожиданными атаками. Особенно яростно дрались сыновья Шахмана.

Но вражеская лавина все же приближалась к Чоху, и, когда казалось, что она вот-вот прорвется к аулу, на помощь мужчинам, как и в других аулах Андалала, бросились женщины.

Оцепенев от неожиданности, каджары дрогнули, и это мгновение решило все. Налетевшие с разных сторон всадники Муртазали сначала рассекли вражескую лавину на части, а затем началось беспощадное побоище, в котором шахское воинство уже не столько сопротивлялось, сколько искало пути к бегству.

Чохцы гнали каджаров от аула, не давая им опомниться. Часть конницы преграждала бегущим частям дороги и загоняла в лощины, где за них снова принимались ополченцы. Понимая, что им больше не на кого надеяться, сарбазы бросали оружие и сдавались в плен.

Сражение под Чохом было ими проиграно, но до конца битвы было еще далеко.

В Муртазали вернулся из-под Чоха раненый, но с победой. Однако печальная весть, ждавшая его в Согратле, заставила Муртазали забыть о крови, сочившейся из-под кольчуги. Его друг, отважный Чупалав, погиб. Узнав о случившемся, Муртазали снова бросился в бой. Оттеснив наседавших каджаров от реки, где сражались аксакалы и женщины, Муртазали готов был ринуться дальше, на помощь своему брату, но Пир-Мухаммад остановил его.

– Сын мой, ты успел вовремя, – сказал он, опершись на окровавленную саблю и тяжело переводя дух.

– Мы разбили врагов под Чохом! – сообщил Муртазали, снимая кольчугу, чтобы лекарь перевязал рану.

– Я знал, что вы победите, – произнес Пир-Мухаммад. – А теперь тебе лучше поспешить в Хунзах.

– В Хунзах? – переспросил Муртазали. – Когда каджары вот-вот одолеют наших людей?

– Одолеют, если хунзахцы не придут на помощь, – устало вздохнул Пир-Мухаммад. – И тогда Надир сам явится в Хунзах.

– Я не могу вас оставить, – сказал Муртазали.

– Ты нас спасешь, спасешь весь Дагестан, если приведешь на помощь хунзахцев, – убеждал его Пир-Мухаммад. – Мы с их правителем не так близки, как ты, все же нуцал Мухаммад-хан приходится тебе дядей. А воины у него такие, что шаху не поздоровится.