в это депутатское кресло два года назад посадил? Моими стараниями ты здесь оказался! — орет он громко.

— Я все помню, и тем не менее…

— На кону поднебесные суммы. Ты ставишь меня в неудобное положение перед серьезными людьми, — цедит он сквозь зубы.

— А вы ставите меня в неудобное положение перед теми, кто вложил свои кровные в долевое строительство.

— Да будь ты проще, Паровозов! — хлопает по столу и брызжет слюной.

— Я обещал людям, что объекты будут сданы в срок. Ваши слова!

— Не получилось. Обещать и не выполнять — повсеместная практика. — Всякое бывает. Обстоятельства, — разводит он руками.

Сука, закипаю.

— Вы хотите кинуть тысячи простых семей на бабло. Я не дурак. Очевидно, к чему все идет. Вы хотите объявить себя банкротом, поимев деньги и с инвесторов, и с дольщиков.

— Какое тебе до них дело? Все будет шито-крыто. Тебя ждет отличный бонус.

— Плюс репутация знатного пиздабола.

— Несмертельно. Прикинешься чайником. Твоя-то хата с краю. Все претензии к застройщику, то есть ко мне.

Невесело усмехнувшись, сжимаю в ладони ручку, и та с треском ломается.

— Приоритеты-то расставляй. С нами ты или со своим народом, — презрительно кривится, встает и поправляет пиджак. — У тебя сутки. Взвесь «за» и «против». Сам видишь, шутить с этими людьми не стоит. Все под Богом ходим, но он — не бронежилет от летящих пуль.

— Угрожаете значит? — тоже встаю и убираю руки в карманы брюк.

— Угрожаю? Нет. Направляю тебя в нужное русло, идиот! Зря ты начал играть в совесть. Сейчас самое время заглушить ее голос.

— Или…?

— Или?

Выражение лица Жигалова меняется. Видно думал, что заднюю дам. Очкану. Запугивать же пришел.

— Или будут серьезные последствия. Оно тебе надо? Думай прежде всего о своем будущем! Не о чужом. Не бывает так, что волки сыты, и овцы при этом целы. Сам знаешь, опыт есть.

— Не устояли вы. Продавили вас. Подмяли… — бросаю в лоб.

— Считай как хочешь, мне плевать, жить охота, — оскалившись, произносит. — И на твое благоразумие, надеюсь. Один в поле не воин, Илья, — кивает, прощаясь, после чего выходит из кабинета.

Минут пять стою и тупо смотрю ему вслед.

Вернувшись к столу, снова опускаюсь в кресло и, уронив лицо в ладони, напряженно думаю. Определенно, этот визит Жигалова — финальный намек на то, что я должен оказаться с ними в одной лодке. В противном случае, не дадут работать и отомстят по-крупному. Бизнес мой — хоть и не мой уже по документам, а пострадает однозначно. И явно не только он…

Звоню Яну. Он у нас голова. Вдруг сообразит что? Потому как я нахожусь в полнейшей растерянности.

Все, сука, разом навалилось. Сплошные неприятности.

— Да, Илюх…

— Говорить можешь?

— Секунду. Даш, Милану возьми. На балкон выйду.

— Не кури, пожалуйста, тебе нельзя, — слышу Даринкин голос. — Я должна постоянно об этом напоминать?

Переживает за него. Сердце-то больное.

— Все женщина, уймись, я не собирался.

— Не собирался? Брехло, а это что такое?

— Ну зажигалка.

— Ну конфискую, — объявляет жена.

Не могу сдержать улыбку. Дашка только с виду — хрупкий, нежный цветочек. На деле же, она — очень сильная. Другая Кучерявого не вывезла бы.

— Блять, скоро дышать мне запретишь?

— Не утрируй. Есть список того, что запрещено врачом. Будь добр, соблюдай рекомендации! Или будь готов к тому, что твои дети будут расти без тебя!

— Дура совсем?

— Я все сказала!

— Алло, — слышу, как он закрывает балконную дверь.

— Так-то она права.

— Ты не начинай еще, а, по-братски. Выкладывай, что там у тебя?

— Жигалов приходил.

— Так себе зачин.

Чует сразу, что ситуация — дерьмо.

— Короче…

Вкратце рассказываю все, как есть. Уже через час он скидывает мне адрес, назначив встречу.

Приезжаю туда чуть позже — и вот сюрприз! В конторе тамошней сидит Абрамов-старший, Беркут и, как оказывается, Юнусов. Мать его…

С последним вот вообще не хотел бы иметь ничего общего.

— Не понял… — хмуро взираю на Кучерявого.

— Личное временно отодвинем, — кладет руку мне на плечо. — Присядь, Илюх. Есть идея… 

********* 

Домой возвращаюсь поздно. Бесшумно прикрываю за собой тяжелую, входную дверь, разуваюсь и прохожу на кухню, определив местоположение Саньки по звуку болтающего телевизора.

Не успеваю добраться до пункта назначения, как навстречу мне вылетает наша усыновленная Кваказябра. Как всегда, радостно наматывает вокруг меня круги и истошно поскуливает.

— Тяяф! — пискляво заводит.

— Тихо ты, Лупатый, — поднимаю его на руки, чтобы заткнулся.

Бестия моя, по ходу, спит на диване. Не дождалась.

— Вааауф, ррр, — на горизонте показывается второе зевающее тело. Тайсон.

— М… Илья?

— Разбудили, мудаки, — констатирую недовольно.

Рыжая привстает с подушки и, нахмурившись, смотрит на свои смарт-часы. Потирает щечку. Садится. Успеваю заметить, что настроение у нее неважное. Обычно вот это вот выражение лица обозначает, что я где-то накосячил.

— Привет, родная, — опускаю дерганого на пол, иду к ней и присаживаюсь у ее ног.

Смотрим друг на друга. Неотрывно. С минуту, наверное.

Не знаю каким чутьем, но она точно понимает, что сейчас не время для скандала.

Выдыхает. Гасит в себе желание ругаться.

Опускаю голову ей на колени и просто наслаждаюсь мягкими прикосновениями ее рук. Проходится пальчиками по затылку, чешет, гладит.

— Голодный? Ужинать будешь? — спрашивает спокойно.

— Да, чуть позже, — целую голые коленки.

— Ну-ка, иди сюда, — зовет к себе.

Лупатый с разгона радостно сигает на диван.

— Да не ты, але! — сгоняю ушлого рецидивиста вниз и укладываюсь рядом с Бесстыжей.

Мало тут места для двоих. Тесно, но нам так нравится.

Странно. Не кричит, не психует. И за это я люблю ее еще больше. Удивительно, но я стал замечать, что иногда Саня, при всей своей вспыльчивости, умудряется вести себя так, как ты того не ожидаешь.

— Ты не заболел? — прикладывает свою маленькую ладошку ко лбу.

— Нет, это моя горячая кровь из-за тебя кипит.

Закатывает глаза, но все-таки улыбается уголком губ.

— А по-моему, Паровозов, это температура…

Фыркаю.

— Я не болею.

— Все болеют, и ты можешь.

— Тогда срочно лечи.

— Ладно, — принимается расстегивать пуговицы на моей рубашке.

Не женщина, а мечта.

Наши губы тотчас встречаются.

Сашка правильно меня понимает. Она — мое лекарство от всего. Она — мой дом, свет, солнце. Моя вселенная. Только рядом с ней обо всем забываю.

— Снимаем.

Ловко избавляемся от одежды.

Она подо мной.

Кожа к коже. Тело к телу…

Мое, как всегда, реагирует на нее крайне стремительно, но я целенаправленно себя торможу, не желая без надобности форсировать события.

Медленно и долго целуемся. Чувственно, неторопливо, с полной отдачей.

Сегодня почему-то хочу именно так. Сегодня хочу любить ее. Забить до отказа все