Второй особенностью были уроки изобразительного искусства. Преподобный Уильям Гилпин не только был двадцать лет любимым и уважаемым священником в Болдре, но и прославился как замечательный художник. Время от времени он продавал свои рисунки и картины с благотворительными целями. Миссис Гроклтон купила две его работы, а когда мистер Гилпин прибыл в школу для вручения наград, то с удивлением обнаружил, что юным леди поручено имитировать, а то и копировать его собственные произведения. Священник был не дурак, но после этого ему было трудно отказаться от приглашения прочесть лекцию и раз в месяц давать уроки. На самом деле он занялся этим с немалым удовольствием.

Так разрасталась школа миссис Гроклтон. Ее развитие, насколько это удавалось миссис Гроклтон, происходило по спирали: сначала были охвачены самые знатные семейства в городе, вторым витком накрыло родовитых землевладельцев в его окрестностях, и, наконец, миссис Гроклтон надеялась, что еще более широким охватом, как в огромной вращающейся морской раковине, в прелестную воронку ее заведения засосет юных леди даже из дальних поместий джентри. Таким образом, мисс Фанни Альбион уже присоединилась к своей кузине Луизе Тоттон в изучении французского – победа, которая привела охотницу за ученицами в великую радость, – и будут, несомненно, другие. Одним из семейств, на которое она возлагала надежды и до сих пор ускользавшим от нее, были Баррарды.

Баррарды достигли в Лимингтоне очень больших высот. Если Тоттоны, как и встарь, остались в составе городской верхушки, то более самоуверенные и теперь намного более богатые Баррарды давно приобрели поместье под названием Уолхэмптон, которое находилось на другом берегу реки. Роднясь на протяжении поколений с такими семействами джентри, как Баттоны, они прочно утвердились в этом классе. Но главной базой их деловой активности был Лимингтон, и они определяли его политику. Миссис Гроклтон еще не удалось проникнуть за парковые ворота Баррардов. Но она была уверена, что когда-нибудь проникнет. И в самом деле, коль скоро все ее надежды сбывались, и это обязательно произойдет.

Школа была только началом. Ее планы на Лимингтон простирались намного дальше. «Я вижу это, мистер Гроклтон», – заявляла она. И действительно видела. На холмах, обращенных к Пеннингтонским болотам и морю, выстроятся в шеренги красивые георгианские дома и виллы; современный Нью-Форест, богатый глиной, похвалялся процветающими кирпичными заводами, но перед ее умственным взором представал камень, как в Бате. Старые средневековые здания на Хай-стрит, хотя и не тронутые внутри, большей частью обзавелись георгианскими фасадами. Все сохранившиеся средневековые дома с щипцовыми крышами можно будет, по ее мнению, быстро перестроить. Скромную баню на берегу можно превратить во что-нибудь больше похожее на римские термы, которые действовали на знаменитом курорте на западе. Нынешние Залы собраний, примыкающие к гостинице «Ангел», окажутся, конечно, совершенно несовместимыми с новым объектом массового паломничества. Она полагала, что на вершине холма в непосредственной близости от ее дома необходимо возвести нечто новое, классическое и блистательное.

Еще там был театр. Это неплохо. Похожие заведения имелись в Саруме и других городах западных графств. В театре был скромный партер с деревянными скамьями для публики победнее, ярус с ложами для джентри и сверху – галерка с дешевыми местами. В сезон, который длился с июля по октябрь, можно было увидеть пьесу Шекспира или комедию мистера Шеридана, а также тот или иной набор мелодрам и трагедий. В театре Лимингтона обычно давали пару спектаклей с морской тематикой. Без сомнения, когда город станет модным, театр придется отремонтировать. Миссис Гроклтон сожалела об одном: театр соседствовал с баптистской молельней, которую, будь ее воля, хорошо бы убрать как можно дальше с глаз светской публики.

Нет, единственным минусом самого города было побережье. Эти солеварни с их грязными печурками и ветряными насосами, а еще причал, где корабли из Северного Ньюкасла выгружали уголь – с ума сойти, уголь! – для топки каминов. Со всем этим нужно что-то делать. Да, на солеварнях наживались Тоттоны, но, когда в Лимингтон потянется на воды высший свет, с солеварнями придется покончить.

Была ли эта картина сугубо ее личной фантазией? Не совсем. В конце концов, Нью-Форест – место с королевскими связями. На протяжении более чем двадцати лет хранителем Королевского леса был брат короля герцог Глостерский, и, поскольку его жену не жаловали при дворе, он часто останавливался в Линдхерсте. Наведывался в Нью-Форест и принц Уэльский. Однако чаяния миссис Гроклтон питались более серьезными соображениями.

В условиях небывалого политического спокойствия, дарованного георгианской Англии вот уже на несколько поколений, изменялось само общество. Расцвет торговой империи неимоверно обогащал островное королевство. Хотя огораживание и новые способы производства лишили некоторых фермеров традиционных средств к существованию, землевладельцы преуспевали. В Лондоне и ряде крупных городов, раскинувшихся на широких просторах сельской Англии, предприимчивые дельцы строили красивые георгианские кварталы. Население мигрировало. Даже пустоши Королевского леса ныне пересекала магистраль – первый с римских времен случай возврата к цивилизованной транспортной системе. Подобно римлянам эпохи заката империи, модное английское общество было озабочено поисками мест, где можно было поправить здоровье и приятно провести время. На юго-западе Англии, в Бате, восстановили древнеримские термы и выстроили вокруг минеральных источников благодатный курорт. А совсем недавно двор короля Георга III заинтересовался не только минеральными, но и морскими водами, надеясь, что они помогут излечить монарха от приступов безумия. В последние годы король Георг III не раз побывал в Нью-Форесте, следуя на маленький морской курорт Уэймут, находившийся примерно в сорока милях западнее. Король останавливался у Драммондов и Баррардов, посетил остров Уайт.

– Зачем ехать в Уэймут, когда Лимингтон гораздо ближе и уж точно не менее полезный? – заявляла миссис Гроклтон.

Купальни Лимингтона посещались даже людьми весьма уважаемыми. Если король и двор начнут бывать там регулярно, то обязательно подтянется и светское общество.

– А когда это произойдет, – внушала она хранившему молчание супругу, – наше собственное положение с учетом моей школы и других планов окажется прочным. Потому что, пойми, мы уже там утвердимся. Они приедут к нам. – Она одарила его восторженной улыбкой. – Я еще не поделилась с вами, мистер Гроклтон, моей последней идеей.

– И в чем же она? – покорно поинтересовался он, так как знал, что обязан спросить.

– Да как же, мы дадим бал!

– Бал? С танцами?

– Именно. В Залах собраний. Судите сами, мистер Гроклтон, с нашими ученицами, их семьями и друзьями. Неужели вам не понятно? Придут все! – Она не сказала, но уже втайне внесла в этот список Баррардов.

– Может быть, никто не придет, – глубокомысленно изрек мистер Гроклтон.

– Стыдитесь, мистер Гроклтон! – повторила она, но на сей раз несколько резко.

Однако у мистера Гроклтона существовала причина для таких опасений, нечто известное ему, но не жене. Увы, он не мог рассказать ей, в чем дело.