не отрывая глаз от пряжи. — Непростое дело — тащить мальчика в такую даль. Может, все же объясните, о чем вы думали?

Я услышала шорох простыней — лорд Джон пожал плечами.

— Причина очевидна. Я хотел, чтобы Джейми увидел мальчика.

— Еще более очевидно, что для вас это повод увидеть Джейми.

Воцарилось молчание. Я смотрела лишь на руки, наматывая нить вверх-вниз и справа налево, чтобы получился тугой ровный клубок.

— А вы интересная женщина, — ровным тоном произнес лорд Джон.

— В самом деле? — спросила я, не поднимая глаз. — И почему же?

— Вы не особо подбираете слова и бьете наотмашь. По-моему, я никогда не встречал столь ужасающе прямолинейного человека — ни мужчину, ни женщину.

— Что ж, я не специально. — Пряжа закончилась, и я спрятала конец нитки в клубок. — Такая уж уродилась.

— Я тоже, — очень тихо сказал он.

Похоже, эти слова были предназначены прежде всего ему самому.

Я поднялась и, подойдя к буфету, достала три горшочка — с мятой, валерианой и имбирем. Потом взяла каменную ступку, ссыпала туда сухие листья и корни и залила горячей водой из чайника. Над ступкой поднялся ароматный дымок.

— Что вы делаете? — спросил лорд Джон.

— Готовлю настойку для Иэна. Четыре дня назад я поила вас такой же.

— Понятно. А мы слышали о вас по пути из Уилмингтона. — Его голос звучал теперь вполне обыденно. — Ваши умения широко известны в этих краях.

Я невнятно промычала в ответ. По комнате поплыл насыщенный пряный аромат имбиря.

— Говорят, вы чародейка. Вам известно, что это значит?

— Все что угодно — от акушерки до врача или от заклинателя змей до предсказательницы судьбы на ярмарке, — заметила я. — Смотря кто говорит.

Судя по звуку, лорд Джон усмехнулся.

— С ними все будет в порядке. — В утвердительной фразе слышался вопрос.

— Конечно. Джейми не стал бы брать мальчика, если бы считал, что ему грозит хоть малейшая опасность. Вы и сами должны это понимать, если немного знаете Джейми, — добавила я.

— Знаю, — ответил он.

— В самом деле?

Какое-то время с его стороны не доносилось ни звука.

— Я знаю его достаточно — я так думаю, — чтобы отпустить с ним Уильяма. И я уверен, что он не откроет мальчику правду.

Я ссыпала желто-зеленый порошок на маленький квадратик из марли и завязала его в мешочек.

— Вы правы, он не откроет.

— А вы?

Я удивленно посмотрела на него.

— Вы действительно считаете, что я могу так поступить?

Лорд Джон внимательно посмотрел на меня и улыбнулся.

— Нет, — тихо ответил он. — Спасибо.

Я фыркнула и опустила мешочек с травами в чайник, затем вновь вернулась к окаянной шерсти.

— С вашей стороны очень великодушно было отправить Билли вместе с Джейми одних. Очень смело, — нехотя добавила я.

Я подняла глаза. Лорд Джон смотрел на темную шкуру, которой было занавешено окно, словно мог видеть сквозь нее, как две фигуры — одна побольше, другая поменьше — едут верхом через лес.

— Много лет назад Джейми уже держал в руках мою жизнь, — тихо произнес лорд Джон. — Я полностью доверяю ему Уильяма.

— А если Билли помнит конюха по имени Маккензи куда лучше, чем вам кажется? А если он внимательно посмотрит на Джейми, а потом на себя?

— Двенадцатилетних мальчиков не слишком занимают воспоминания, — сухо сказал лорд Джон, — к тому же вряд ли мальчик, который всю свою жизнь полагал, что является наследником графа Элсмира, вдруг решит, что он незаконнорожденный сын шотландского конюха. Даже если такая мысль вдруг закрадется ему в голову, надолго она там не задержится.

Я молча сматывала шерсть, глядя на пламя. Иэн закашлялся, однако не проснулся. Пес свернулся серым комком в ногах хозяина.

Я перемотала второй клубок пряжи и принялась за следующий. Когда закончу, настойка будет готова. Если не понадоблюсь Иэну, лягу спать.

Лорд Джон смотрел вверх на закопченные балки, но видел нечто совсем иное.

— Я говорил вам, что у меня были чувства по отношению к моей жене, — тихо начал он, — и они были. Близость. Дружба. Преданность. Мы были знакомы всю жизнь; наши отцы дружили, я знал ее брата. Она была мне как сестра.

— А ее это устраивало? Быть вам как сестра?

Он посмотрел на меня одновременно и раздраженно, и заинтересованно.

— Жить с вами, должно быть, нелегко… Да, полагаю, что ее все устраивало. По меньшей мере она никогда не выражала неудовольствия.

Я лишь глубоко вздохнула. Лорду Джону стало не по себе, он поскреб шею.

— Я был ей мужем в общепринятом смысле, — посчитал он нужным оправдаться. — То, что у нас не случилось собственных детей, не моя…

— Стоит ли мне об этом знать?

— Не интересно? — Он говорил по-прежнему тихо, однако лоск дипломатичной любезности слетел; голос прозвучал достаточно зло. — Вы спросили, зачем я приехал, что у меня на уме, обвинили меня в ревности. Похоже, вы не хотите знать правду, потому что она помешает вам думать обо мне так, как вам хочется.

— Откуда вы, черт возьми, знаете, что мне хочется о вас думать?

Рот лорда Джона искривился в усмешке.

— А вы считаете, что не знаю?

Я посмотрела ему в глаза, не желая что-либо скрывать.

— Вы сказали о ревности, — тихо произнес он спустя минуту.

— Да. Вы тоже.

Он отвернулся и, помолчав, продолжил:

— Когда я узнал, что Изабель мертва… я ничего не почувствовал. Мы жили вместе много лет, хотя и не виделись в последние два года. Мы делили постель; делили жизнь. Я должен был что-то чувствовать, тем не менее…

Он глубоко вздохнул. Я видела, как взметнулись простыни.

— Вы говорили о великодушии, но это не то… Я приехал, чтобы узнать, могу ли я еще хоть что-то чувствовать… — Лорд Джон лежал отвернувшись и глядя в полуоткрытое окно, за которым темнела ночь. — Мне нужно знать, умерли мои чувства или всего лишь Изабель.

— Всего лишь Изабель? — повторила я.

— По крайней мере, стыд я еще чувствую, — наконец прошелестел он едва слышно.

Судя по темноте за окном, была глубокая ночь, огонь почти угас, и ломота в костях говорила, что мне давно бы пора лечь в постель.

Иэн, простонав, беспокойно заметался в постели, Ролло подскочил и стал его обнюхивать. Я подошла и обтерла племяннику лицо, взбила подушку и расправила простыни, утешительно бормоча что-то ласковое. Он проснулся лишь наполовину. Я поднесла чашку к его губам и по глоточку дала ему выпить настойку.

— Утром тебе станет получше.

На шее появилась сыпь, пока что небольшая, но жар немного спал, и складка между бровей разгладилась.

Я снова обтерла ему лицо полотенцем и уложила на подушку. Иэн тут