Оба их взвода собирались ужинать, когда в Рябиновку буквально ворвался БТР, на броне которого сидели десантники восьмой роты. Некоторые из них красовались повязками на предплечьях и под беретами.

— Привет, сестрёнка! — к ней подбежал капитан Синицин. — Как наши союзники? Да ты не вставай. Поешь, а то скоро нам будет не до сна и не до еды, а силы нужны.

— Тарщ капитан, что случилось?

— Случилась, э-э, атака на анклав, старший сержант. Христолюбы, чтоб им подавиться, направили к нам экспедиционный корпус — около трёх тысяч стволов и бронетехнику, — все разом перестали жевать и уставились на капитана. — Помимо этого сброда с востока на нас гонят толпу «шоколадок». Твои люди, кстати, привиты?

— Так точно.

— Отлично. Тогда оба взвода юнармейцев выдвигаются к анклаву, получают оружие и занимают позиции у шоссе на Барсуково. Точное указание места получите непосредственно в анклаве. Но ты лично остаёшься здесь.

— Почему, тарщ капитан?

— Сейчас сюда прибудет четыре взвода моей роты. Как я буду взаимодействовать с американцами? Я же не в зуб ногой по-английски.

— Но…

— Это приказ, Звягина. А приказы, как известно, что?

— Не обсуждаются, — опустила она голову.

— Правильно. Тебе просили передать вот это, — он достал из кармана знаки отличия прапорщика.

— Тарщ капитан, старшего сержанта Звягину знают многие, а прапорщика Звягину не знает никто. Выживем — надену погоны, нет — и незачем они.

— Ну, ты вообще… — покачал головой Синицин. — Ладно, товарищи юнармейцы, дожёвывайте и в путь — труба зовёт.

Вика ела уже через силу — не было ни желания, ни времени. Она заметила на себе чей-то взгляд и подняла голову — на неё смотрел Илья. Она улыбнулась парню и снова уткнулась в тарелку.

Спустя некоторое время в Рябиновку въехал танк и ещё два БТРа. С брони попрыгали десантники и стали строиться. Капитан Синицин хмуро оглядел всех:

— Сегодня чёрный день для всех нас — погибли наши боевые товарищи, много погибло гражданских. Но фанатики решили добить нас, пока мы не оправились, а мы им докажем, что десант даже умрёт, но не сдастся и не пропустит врага. Сейчас забираем лопаты с танка и роем окопы. Вопросы?

— Тарщ капитан, а как мы с американцами взаимодействовать будем?

— На это у нас есть переводчик, — улыбнулся он. — Надеюсь, никто не забыл про наш ротный талисман?

— Вика, тарщ капитан? — удивился тот же боец.

— Не Вика, а старший сержант Звягина, — поправил его Синицин. — Или вы её таковой не считаете?

— Виноват, тарщ капитан, конечно, считаем.

— Ещё вопросы? Нет? Разойтись!

— Тарщ капитан, старший сержант Звягина закончила приём пищи, — доложила она, приблизившись к Синицину.

— Отлично. Теперь давай разберём твою боевую задачу. Никто не сомневается в твоей храбрости, но сейчас тебе нужно быть рядом с американским полковником. Сотня американцев — остальные в течение часа приедут и привезут оставшееся отобранное для них оружие, да сотня нас — вот и весь заслон на этом направлении. Ты должна объяснить полковнику, что нужно стоять насмерть. До последней капли крови, а если нет — пусть лучше сразу нам скажут. Вот такая диспозиция, товарищ старший сержант. Здесь четыре разные дороги в село и по какой христолюбы соберутся идти… или по каким… в общем, распылять оборону придётся, как ни крути.

— Я поняла, тарщ капитан, — кивнула она.

— Ничего ты не поняла, девочка… — покачал он головой. — У меня есть просьба от руководства анклава — если настанет тяжёлый момент… в общем, отпустить тебя…

— Никак нет! — вспыхнула она. — Мне уже сообщили о смерти дяди Коли Ефимова. И я желаю отомстить за него, за моих родителей и за всех погибших в анклаве. У меня давние счёты с христолюбами, и вы думаете, что я отступлю?

— Я с самого начала был уверен, что ты примерно так и скажешь — вздохнул он. — Ладно, сходи к американцам и передай, что через час начинаем подготовку к обороне.

— Есть!

Полковник Робинсон нервно ходил из угла в угол по комнате дома, в котором организовал себе штаб. Эта непонятная стрельба в анклаве русских, потом прибытие танка и БТРов с десантниками… неизвестность всегда угнетала его. Раздался скрип входной двери, и внутрь вошла старший сержант. Он улыбнулся ей.

— Какие новости, мисс? Чем порадуете?

— Увы, господин полковник, новости только плохие… — она медленно и тщательно переводя слова на английский, стараясь как можно понятнее донести смысл создавшейся ситуации.

— Да, подполковник Белов оказался не тем, кем я его считал… что ж, туда ему и дорога… а как мы будем взаимодействовать с русским десантом?

— Для этого я остаюсь с вами.

— Судя по вашему лицу, вы не горите желанием это делать, — он изучающее посмотрел на девушку.

— Мой взвод уходит, чтобы защитить анклав от заражённых. Как и взвод сержанта. Я очень хотела быть в такой момент с ними, но приказы не обсуждаются, полковник. И потому я остаюсь с вами.

— Я до последнего считал, что ваши взвода только для обучения, по типу американских скаутов… сейчас же… сейчас… у меня просто нет слов — дети встают в один строй со взрослыми.

— Нет, господин полковник, — покачала головой Вика. — Рота юнармейцев будет прикрывать анклав одна. Все взрослые бойцы рассредотачиваются по основным путям к Тополиновке и будут держать оборону. До последней капли крови, как говорят у нас. Когда закончатся патроны, они пойдут в рукопашную, если будет нужно. Как и мы.

— Оу, май год… моё подразделение не останется в стороне, мисс. Нас обеспечат оружием?

— Так точно, господин полковник. В течение часа сюда прибудет всё необходимое. Сейчас же нужно помочь десанту отрыть окопы на всех. Лопаты имеются.

— О`кэй, я сейчас отдам приказ, пойдёмте.

Илья уже отдал приказ построиться повзводно, когда вместе с американцем из дома вышла Вика. Робинсон козырнул Ермолаеву и прошёл дальше, а девушка остановилась возле него.

— Уже уходишь?

— Да, дан приказ ему на Запад, ей — в другую сторону… — криво усмехнулся тот.

— Илья, приказы не обсуждаются. Я бы очень хотела уйти вместе с вами, но… — развела она руками.

— Вик, да не казни себя. Я тоже очень хотел бы остаться здесь и дать