— Бедный Джулиан… Ещё один пациент на его голову.

— Лучшим быть всегда нелегко. Он ведь не жалуется… Тебе нужно поспать.

Я покачала головой.

— Я всё равно не усну.

— Уснёшь, — возразил он. — Я уведу тебя в каюту, уложу в постель и буду сидеть рядом и держать твою руку, пока ты будешь засыпать. Уверяю, это случится очень быстро. Хоть я и не он…

— Причём здесь это?

— Тебе нужна забота и любовь. И ты сейчас не в силах что-то дать взамен, — он усмехнулся. — Мне и не надо. Я хочу, чтоб тебе было хорошо. Для этого я и тащился за тобой в такую даль.

— Чтоб уловить момент и воспользоваться моей слабостью? — прищурилась я.

— А я всё думал, когда ты догадаешься? — рассмеялся он.

— А ты не думал, что, может быть, для этого я и тащила тебя за собой?

— Бедняжка… — пробормотал он, поднимаясь. — Она так устала, что бредит… Если ты не хочешь, чтоб весь экипаж увидел, как я ношу тебя на руках, поднимайся и пошли.

— Изверг, — констатировала я и встала.

Он действительно проводил меня в каюту, и когда я, сняв туфли, прямо в одежде улеглась на постель, укрыл пледом и сел рядом. Я ещё успела увидеть, как он взял в ладони мою руку, и уснула.

Я проснулась, и какое-то время лежала в тишине, задумчиво глядя на тёмное окно. Я пыталась понять, что это значит, находимся ли мы в космосе или просто ночь. Очень медленно, но воспоминания начали выплывать из небытия. Мы на планете, значит, ночь. Я проспала весь день, и мне приснилось, что Дэн Кроу жив. Мне и раньше снилось, что те, кого я потеряла, живы. Иногда мне даже везло, и всё так и выходило, но не в этот раз… Я с трудом села на постели и посмотрела на часы. Десять минут двенадцатого. Первым порывом было обругать Хока мерзавцем, но язык не повернулся.

— Он слишком сильно меня любит… — констатировала я в пространство. — Я этого не заслуживаю.

Тем не менее, я встала с постели, приняла душ, оделась, причесалась и пошла в командный отсек.

В коридорах было тихо. Надо полагать, все спали. Только в мавританском салоне лохматый кот крался к затаившейся под диваном мыши из шерстяной пряжи. Заметив меня, кот быстро обернулся. У него был такой вид, словно он вот-вот поднесёт пальчик к губам. Или к морде? Он этого не сделал, а я пошла дальше.

В командном отсеке было тихо. За центральным пультом сидел Хок и задумчиво смотрел на фронтальный экран, где горели костры, а вокруг радостно скакали какие-то козлоногие создания.

— Ты не переработал? — поинтересовалась я, присев рядом.

— Нет, — мотнул головой он. — Только что заступил. Передо мной дежурил Булатов.

— Ты серьёзно?

Он пожал плечами.

— Он меня уломал. Ему стыдно за срыв во время цунами, а в остальном он в порядке. На всякий случай Белый Волк приглядывал за ним сверху, — он резко обернулся ко мне. — И вообще, какого чёрта! Почему большая часть экипажа у нас оказалась не у дел? Они по собственной инициативе таскаются на рабочие места, придумывают себе задания, а в основном изнывают от безделья.

— А ты придумаешь, чем их занять?

— Можешь не сомневаться… — с угрозой в голосе произнёс он.

— Если б они слышали тебя сейчас, то пришли бы в трепет. Ладно, начнёшь с утра… Может, пустишь меня подежурить?

— У тебя сегодня выходной. Но если тебе нечем заняться, можешь составить мне компанию.

— Ты, вроде, не в духе.

Он хмыкнул.

— Я сегодня за няньку… С тобой всё прошло гладко. Ты была просто паинькой. Зато твой благоверный… Легче уложить в постель десять взбешённых носорогов, чем Джулиана, который борется за очередного пациента. Я чуть мозги не сломал, выдумывая доводы рассудка за то, чтоб он прилёг хоть на час.

— Уговорил?

— Да, он лёг на койке в своём кабинете и тоже твердил, что не уснёт.

— Ты и его держал за руку? — усмехнулась я.

— Нет, только подсунул ему под голову подушку, поскольку он отрубился ещё до того, как лёг.

Я снова взглянула в окно. Там к козлоногим уродцам присоединились не менее уродливые обнажённые ведьмы. Хок с тоской закатил глаза.

— Я не ханжа и никогда не возражал против стриптиза, но это уже слишком.

— Они настоящие?

— Тётки — да, биолокатор их фиксирует. А эти козлетоны, похоже, плод моего измученного воображения.

— Моего тоже, — вздохнув, пожаловалась я. — Может, сказать Дакосте?

— Я уже сказал, и он помчался в зал пентаграммы. Я сижу здесь, смотрю на эту похабщину и жду эффекта. Пока тщетно.

— А что показывают приборы?

— Всё в норме, если не считать понижения температуры.

Я неожиданно улыбнулась.

— А ведь это шабаш, Рауль.

— Да что ты? А я думал, что это слёт юных математиков.

— Скоро должен явиться кто?

Он посмотрел на меня, и его взгляд стал задумчивым.

— Предлагаешь сфотографировать их божество без грима и напечатать снимки в местной газетёнке?

— Что-то вроде того. Ты против?

— Мне больше хочется разогнать всю эту банду… — на его лице появилась мечтательная улыбка. — И доказать мальтийцу, что техника в наши дни тоже чего-то стоит.

Я какое-то время смотрела на разворачивающееся за окном действо. Зрелище было премерзкое. И что потом? Я припомнила то, что читала о шабашах. Даже если они не будут приносить в жертву некрещёных младенцев, всё равно предстоящее зрелище не заслуживает нашего внимания и не стоит риска получить очередное проклятие на голову.

— Давай, — кивнула я.

Его улыбка тут же напомнила мне сытого кота, играющего с мышкой. Он положил пальцы на сенсоры, как на клавиши рояля. Тут же из носовой части звездолёта ударили столбы белого света. Мощные прожектора зашарили по степи, разгоняя мигом переполошившуюся нечисть. Направленные силовые удары разметали и погасили костры, ювелирно наведённые кинжальные поля расшвыряли фантомов. И напоследок он выдал мощный залп из импульсной пушки, направив её в небо. Пара молний расколола низко нависшие тучи, и на землю пролилось озеро воды. Дождь был короткий, но сильный. Когда он стих, в степи перед звездолётом никого не было.

Утром за завтраком к нам подсел Дакоста. Он был бледен и суров.

— Это была ваша светлая идея разогнать шабаш? — спросил он, глядя на Хока.

— Угадали, а что?

— Ваша партизанщина, старпом…

— Не партизанщина, — покачал головой он. — Я предложил командиру это действие и получил на него разрешение.

— Значит, нужно благодарить вас обоих, — кивнул рыцарь. — Это избавило нас от многих неприятностей и лишило наших противников некоторых козырей.