Тяжело припадая на раненную ногу, Стаховски медленно двинулся к звездолёту. Я подошла к Белому Волку.

— Никакой активности, — проговорил он. — Я готов запустить помехи.

Я обернулась. Дакоста тоже исчез из отсека.

— Доктор, где вы? — я поднесла радиобраслет к губам.

— Внизу, под днищем, — ответил он. — Я вижу его. Думаю, что у нас всё получится.

— Будем надеяться.

Стаховски был уже на полпути к звездолёту, когда один из штурмовиков спустился ниже. Я невольно вцепилась пальцами в плечо Белого Волка.

— Даю помехи, — тут же отреагировал он.

А из-под днища звездолёта вывалились густые клубы белого тумана, мгновенно окутавшего фигуру бредущего к нам человека. Из наших орудий вырвались мощные лазерные лучи, и тот штурмовик отбросило вверх. Строй «мастодонтов» сбился.

Туман тем временем рассеялся. Внизу никого не было.

— Мы в трюме, в пятой камере, — раздался из динамика голос Хока.

Стаховски лежал на полу без сознания. Его чёрный кожаный костюм был изодран в клочья, раны сочились кровью. Джулиан, опустившись рядом на колени, привычно ощупывал его, потом достал из стоявшего рядом чемоданчика индикатор и, проведя им над телом раненого, посмотрел на экран.

— Как я и думал, несколько переломов. К счастью, рана на бедре не задела артерию и кость, к тому же лазерный луч частично заварил повреждённые сосуды и кровотечение умеренное. Сотрясение мозга и внутренняя гематома. Всё это не смертельно. Можно его переносить. Носилки!

Он обернулся к топтавшимся на пороге курсантам. Они подвели антигравитационные носилки ближе и опустили их к полу рядом со Стэном.

— Сперва я сделаю ему обезболивание. Потом осторожно берёте и на счёт три…

Он достал инъектор и поднёс его к шее Стаховски. Тот вздрогнул и открыл глаза.

— Командир, — хрипло прошептал он, вскинув здоровую руку. — Жезл… Слышите меня? Жезл в скале. Он не может являться без жезла.

Джулиан, который в первый момент хотел пресечь его желание говорить, теперь бросил на меня быстрый взгляд. Я тут же присела рядом и подхватила руку Стэна.

— Я слушаю вас внимательно, — произнесла я. — Божество не может являться без жезла…

— Оно ужасно… — прохрипел он. — Но жезл… Они слишком беспокоятся о нём. Он в скале…

— Тайник?

— Естественная пустота внутри скалы. Никто не знает где, кроме жреца… Ни входа, ни выхода…

— Я поняла, — кивнула я, сжав его пальцы.

Его рука упала.

— Я сказал… — чуть слышно прошептал он. — А теперь пристрелите… меня. Пожалуйста… Я не хочу…

Его лицо исказилось, и пустые глаза наполнились слезами.

— Тише, — шепнул Джулиан, опустив ладонь на его лоб, а второй рукой достал другой инъектор. После повторной инъекции Стэн обмяк и снова потерял сознание.

— На счёт три, — устало повторил Джулиан.

Курсанты осторожно переложили раненого на носилки.

— В медотсек? — спросил Шульц, который уже стал там своим человеком.

— Да, но не в палату, а в изолятор.

— Зачем в изолятор? — напрягся Белый Волк. — И почему он просил его пристрелить?

Джулиан нагнулся к носилкам и распахнул изорванную куртку на груди Стэна. Там темнели выжженные знаки, среди которых выделялись соединённые кругами три шестерки.

— Боюсь, они выполнили наше желание, и мы сможем увидеть, как человек превращается в зверя. Если конечно, не придумаем, как этому помешать.

Выходя из камеры, я услышала где-то далеко в хвостовой части звездолёта стук, словно кто-то колотил кувалдой в металлические створки двери. Я пошла на звук, но вскоре он смолк. Я дошла до анабиозных камер и никого не увидела. Датчики движения и биолокация подтвердили, что в прошедшие полчаса здесь никто не появлялся.

Остаток дня я крутилась, как белка в колесе, без конца возвращаясь мыслями то к жутким письменам на груди Стэна Стаховски, то к странным звукам в трюме. При этом мне то и дело приходилось отлаиваться от Хока, который жаждал вернуться к работе. Поэтому, когда на улице начало темнеть, и Бетти едва не за руку увела его в зал пентаграммы, я вздохнула с облегчением.

Поздно вечером я пришла в командный отсек, чтоб сменить Таро. Он доложил мне о том, как прошло его дежурство. Я поблагодарила его за помощь. Он ушёл без лишних попыток развлечь меня разговорами и обсудить новости, за что я была ему безмерно благодарна.

Я упала в кресло перед пультом и с досадой поняла, что мне бы сейчас более уместно было отправиться на боковую, вместо того, чтоб нести вахту в таких условиях.

Ко всему прочему «мастодонты» по-прежнему утюжили небо над степью. Они пару раз слетали на дозаправку и каждый раз возвращались. Теперь они летали там, наверху и шарили по земле мощными прожекторами, то ли готовили какую-то очередную пакость, то ли просто давили на психику.

Я подключила киберпилота и дала ему команду отслеживать все изменения в окружающей среде, а заодно и энергетическую активность назойливых штурмовиков. Этой ночью я действительно была благодарна Хоку за то, что он настоял на четырёхсменном режиме дежурства. Восемь часов казались мне слишком тяжёлым испытанием.

Ночью так ничего и не произошло, если не считать того, что «мастодонты» время от времени выстраивались в боевой порядок и изображали, что начинают нас атаковать. Даже пару раз стрельнули, хотя даже не попали. Наверно, они считали, что это должно действовать на нервы. На самом деле это меня слегка развлекло и не дало уснуть, потому что только они начинали очередной спектакль, я заставляла себя полностью сосредоточиться на наблюдении. Это могло быть отвлекающим манёвром, но, судя по всему, не было.

Наконец начало светать, и с первыми лучами Алефа в командном отсеке, сверкая белозубой улыбкой, появился Хок. Усевшись за пилотский пульт, он развернулся ко мне.

— Как прошло дежурство?

— Спокойно. Скучать не давали эти парни. Они развлекали меня фигурами высшего пилотажа и боевыми построениями разных видов. Очень профессионально, кстати. Когда они, наконец, улетят, я буду по ним скучать. А ты, я вижу, выспался.

— Ещё как! В кресле внутри круга. Но сперва я увидел такие чудеса! Представляешь, горящий разными цветами тройной круг и призрачные башни по сторонам света!

Я развернулась к нему и тут заметила, что у него за спинкой кресла стоит Бетти Фелтон.

— Ты серьёзно? Я думала, что сторожевые башни — это символы.

— У старпома такое живое воображение, — усмехнулась Бетти. — Я сама поразилась, увидев эти башни.

— Кстати, как он себя вёл?

— Он был послушен, как собака, и кроток, как ягнёнок. А когда мы начали обряд, у него вдруг прорезался актёрский талант. Похоже, он поверил в то, что говорил, и мои надежды превзошли все ожидания… — она задумчиво взглянула на Хока. — Из него мог бы получиться великий чародей.