— Застой?

— Ну да, когда ничто не меняется. — Палец адмирала указал вниз, на пол «летающей крепости», но имел он в виду, конечно, планету. — Как в этой куче дерьма там, внизу. Только не вздумай передать мои слова команде!

— Вы хотите, чтобы я исследовал Терру?

— Нет-нет, застой вообще! Когда все меняется, но… остается по-прежнему. Терра — лишь самый древний пример застоя и самый простой, как раз по зубам юному математику.

Эрон не совсем понял, что Кон подразумевал под застоем.

— Почему бы нам не изменить все?

Он имел в виду кучу дерьма. И сам удивился, что сказал «мы».

Кон вздохнул:

— Это главная проблема с предсказанием будущего. Если ты можешь предсказывать, то можешь и менять. Но в каком направлении? Вот в чем вопрос! Нам что, сделать с ними то, что они сами сделали с неандертальцами? Или то, что Морские Разбойники сделали с первоначальным населением Америндии? А может быть, то, что Первая империя сделала с хельмарцами? Можно еще навязать им генную инженерию, чтобы подправить мозги… Какие еще будут предложения?

— Вы хотите, чтобы я изучал застой. Мои результаты смогут помочь решить эту проблему?

— Давай я дам тебе определение застоя. — Адмирал взял салфетку и нарисовал на ней график с резко идущей вверх кривой. — Вот главная проблема терранцев, с которой они живут уже чуть ли не тысячу столетий. На протяжении этого невообразимо долгого времени все их цивилизации без исключения, бедные они были или богатые, упорно считали, что численность населения регулируется естественным путем. Верно, регулируется. И вот теперь они живут, как козы на острове, ощипанном догола!

Он хлопнул рукой по своему чертежу.

— Наша «Королева» была построена для того, чтобы уничтожать излишки гирманийцев, которые выплескивались со своей территории в поисках новых земель для размножения. В течение того столетия численность населения Терры возросла вчетверо с тем неизбежным результатом, что богатые стали еще богаче, а бедные районы превратились в очаги гниения культуры!

— В следующем столетии дела пошли немного получше, — продолжал Кон. — Полная численность населения удвоилась лишь через семьдесят лет. Но в районах, где сохранились прежние темпы размножения, и население удваивалось раз в тридцать — сорок лет, начались геноцид, кровавая бойня и непредсказуемые массовые вымирания. Половина видов млекопитающих исчезла, а средняя скорость исчезновения видов стала самой высокой за последние шестьдесят миллионов лет. Среднестатистический сапиенс стал беднее, чем во времена неолита, несмотря на то что уровень развития физики и сельского хозяйства был высок, как никогда. В результате богатым становилось все труднее и труднее обеспечивать себя полицейской и военной охраной… Что происходило в следующие несколько столетий, сказать трудно — надежных источников просто не существует. Известно лишь, что к началу эпохи Ренессанса, когда появились первые звездные корабли, население Терры сократилось до одного миллиарда и существовало довольно неплохо за счет высвободившихся ресурсов. Но урока они не усвоили. Население опять начало быстро расти — быстрее, чем шло восстановление биосферы планеты. Следующий коллапс наступил не так быстро, как первый, и был не таким впечатляющим — все разыгрывалось уже на стадии истощения. К моменту, когда прибыли завоеватели с Эты Куминги со своим гипердвигателем, ситуация уже в основном стабилизировалась приблизительно на современном уровне — сапиенсы убивают природу быстрее, чем природа успевает восстанавливаться, а враждебная природа убивает сапиенсов быстрее, чем они успевают размножаться. В результате вся история завоевания Галактики на гиперзвездолетах прошла мимо них. Застой…

— А у вас нет чего-нибудь вроде Плана Основателя для Терры?

— Нет. У меня есть дела поважнее.

Адмирал не стал пояснять, что он имел в виду.

В последующие дни Хаукум Кон продолжал давать Эрону уроки психоистории — в воздухе и на стоянках, в рубке и в бортовом офисе у компьютера, когда машину вел робот-пилот. Иногда Эрону казалось, что Кон просто болтает об исторических событиях, в то время как на самом деле тот все время думал о психоистории, а иногда, наоборот, явно психоисторическая лекция была затеяна лишь для того, чтобы «вправить» чей-то исторический вывих. Но никогда адмирал не читал голых математических лекций, без философского вступления. Эрону очень скоро стало очевидно, что существуют две главных школы в психоистории, причем коновская — явно в меньшинстве.

Они летели на высоте двенадцати тысяч метров, красный шар солнца уже опускался в облака на горизонте. Внизу уже давно наступила ночь. Панель управления была ярко освещена. Они переговаривались через пам, напрямую, потому что в рубке, как всегда, стоял оглушающий шум от работающих двигателей.

— Для Хейниса важна цель. Он намечает маршрут, и все должны идти за ним. Он хорошо умеет строить планы. Если провести грубую аналогию, Хейнис знает, сколько горючего в баках, как далеко мы на нем улетим и где должны будем сесть, чтобы заправиться. Его план полета учитывает и погоду, и закуску для команды. Все предсказано! — Адмирал усмехнулся. — Ну а мне, в общем, все равно, куда мы летим, лишь бы крылья по пути не отвалились. Там, впереди, масса хороших вариантов будущего, и они, безусловно, сами не наступят, так что кто-то все равно должен принимать решения в узловых точках — так пусть это будет Хейнис. Я занимаюсь техническим обслуживанием. Для меня главное, чтобы наш старый драндулет не потерял по дороге двигатель и не рухнул вниз, разбрасывая по земле свои обломки и наши кости! Беда в том, что слишком много психоисториков высматривают впереди конечную цель, продолжая традицию, заложенную еще Основателем, и никто не хочет присматривать за машинами.

Кон резко сменил тему, как он это часто делал.

— Ты слышал когда-нибудь о плетении Хаскина?

— Нет. Я вообще плохо знаю психоисторию.

— Да, этому вряд ли могут научить в Азинии.

Кон передал управление роботу и повел Эрона в офис, где усадил за компьютер и начал учить, объясняя основные методы логического плетения и демонстрируя конкретные примеры их применения при постановке проблем. Потом он дал своему ученику несколько головоломных задач. Эрон не сразу понял, в чем тут дело, и не раз чувствовал себя идиотом, направляя компьютер по неверному пути. В таких случаях адмирал мог подолгу терпеливо ждать, пока его студент сам выпутается из трудного положения, но частенько не выдерживал и туманно намекал на правильный ответ. Наконец он соскучился по своему штурвалу и вернулся в рубку, прекратив на сегодня занятия.

На другой стороне океана, когда топливо уже было на исходе, они неожиданно попали в зону циклона. Самолет нещадно трясло и бросало из стороны в сторону, но адмиралу это доставляло лишь удовольствие. Эрон нервно поглядывал на индикаторы робота-пилота — когда же он наконец признает ситуацию опасной? — но робот молчал, считая, очевидно, что бывают бури и похуже.