приятелей. Как и я, впрочем.

Двое типов, встретивших меня у двери, заняли свои места. Один встал у дверного проема, ведущего в смежную комнату, другой уселся на диван рядом с Татьяной. Он держал в руке пистолет, и Таня – я видел – здорово боялась того и другого. Облегчение, которое я испытал поначалу, стало быстро улетучиваться. Положение в любом случае было не очень приятным и не настраивало на благоглупости.

– Ты кто? – спросил я Мороза в тщетной попытке хоть как-то выгрести против течения.

– Неважно, – произнес Мороз без малейшей агрессии в голосе. Но тут же сам перешел к активной фазе переговоров и гаркнул:

– Где Грааль?

– Где-то в горах Алтая, – сказал я. – А может, уже на дне Катуни. А принимая во внимание скорость течения, может уже и в Оби.

– Объясни.

– Легко. Кто-то из присутствующих здесь… – я оглядел всю братию «ткачей», – а может, кто-то другой из их секты, припрятал драгоценную вещь в багажнике моей машины. Полагая, что я, сам того не ведая, привезу ее в Бийск… Где забрать ее у меня будет делом простой техники.

– Допустим. А машина-то где?

– Она утонула, – лаконично произнес я, словно на пресс-конференции.

– Ты издеваешься, что ли?

– Честно. Ее смыло потоком из нового водохранилища вниз по склону в русло реки. Я полагаю, машину разнесло вдребезги. Следовательно, о целости и сохранности припрятанного в ней артефакта тоже нельзя говорить определенно.

– Ты видел Грааль?

– Нет, – сказал я.

– Тогда откуда такая уверенность?

– Спросите их, – я махнул ладонью в сторону «ткачей». – А также узнайте, почему их коллега по вере почти что на моих глазах предпочел погибнуть под водяным валом, пытаясь одной рукой сорвать обшивку в машине.

Мороз угрюмо замолчал. По всей видимости, принесенная мной информация не входила ни в малейшее противоречие с уже имеющейся.

– Чем занимался в Бийске? – спросил Мороз уже несколько иным тоном.

– Обращался в милицию, – сказал я.

– Вот как?..

– Именно. А куда мне было еще идти? Машины нет, денег нет, документов – тоже.

– Но ты же как-то сумел провести эти дни?

– Я работал, – коротко произнес я. – Вместе с гастерами. Еще и поэтому попал в цепкие лапы пэпээсников.

– Ты что, еще и протоколы какие-то подписывал?

– Конечно. И заявление на розыск моей жены Татьяны.

Все это Морозу пришлось очень не по душе. Впрочем, прихлопнуть меня и всех остальных его компашке ничего не стоило. Кто они? Спецслужба? Или какая-то «лавочка» на государственном обеспечении?

Протяжный женский крик вдруг донесся из комнаты. Мороз поморщился.

– Градов, заткни ее.

– Но… – начал было Градов.

– Ладно, – вдруг произнес Мороз. Он внимательно посмотрел на каждого из нас. Андрей Маскаев. Татьяна Черепанова. Дэвид Старлинг. Геннадий Ратаев. Игорь по прозвищу Студент. Анвар. Слишком много людей, да среди них два иностранных гражданина. В числе шести потенциальных трупов, от которых избавиться в переулке даже с очень романтичным названием несколько сложнее, чем в горах Алтая… Или не шести, а семи? Кто-то ведь еще кричал из соседней комнаты.

– Значит, так, – сказал Мороз. – Вы тут все еще не понимаете, с чем столкнулись. С кем столкнулись. И какие последствия будут от всего этого… Я так думаю, в течение ближайшего года вам следует тихо, очень тихо сидеть дома. К вам однажды придут, и вы, не задавая лишних вопросов, дадите подписку о неразглашении. Естественно, обо всем, что с вами произошло в течение последних нескольких недель, для вашего же блага следует забыть навсегда. Чтобы не пришлось помогать… Я выразился ясно?

Судя по мертвой тишине, все поняли Мороза очень хорошо.

– Господам иностранным гражданам, всем троим, я настоятельно рекомендую как можно скорее отправиться домой, в свои страны и, во избежание недоразумений, больше никогда не приезжать в Россию.

Опять мертвая тишина… Всем троим? Дэвид, Анвар… А кто третий?

– Мы сейчас уходим, – сказал Мороз. – Думаю, излишне говорить, что за нами сразу же идти не надо. Подождите хотя бы полчаса. Но и до завтра тянуть не надо. Сегодня ночью в этом доме… а еще лучше в этом городе не должно остаться ни вас, ни ваших вещей… Ни вообще каких-либо следов вашего пребывания.

И это пожелание тоже было всеми встречено молчанием, означающим полное и безоговорочное согласие.

Мороз, ничего более не говоря, неспешно поднялся из-за стола. Я только сейчас заметил, что он был в темном костюме и при черном галстуке, словно пришел на чьи-то похороны. Не оборачиваясь, он снял с настенного крючка легкий длинный плащ темно-серого цвета, завернулся в него и мгновенно превратился в представителя тех самых «людей осени», чья мода и мозги за последние сто лет (а то и больше) видимо, совсем не изменились. Следом за ним ушли и его молчаливые спутники. Хлопнула дверь. Пожалуй, только в этот момент я до конца понял, что мы тут все отделались так дешево, как это было только возможно…

И плевать, что в отношениях у нас что-то изменилось… Мы с Таней одновременно вскочили с мест и кинулись друг другу в объятия. Без лишних лобызаний и объяснений – просто молча и тесно прижались, чтобы только убедиться, что мы – это мы, что мы живы, что мы все еще вместе, а это мне казалось главным в эту минуту. Возможно, Таня тоже так думала. Ее трясло, и я представил себе, сколько же ей пришлось пережить за последние дни. В том числе и из-за моих поступков, не всегда, наверное, адекватных и объяснимых…

Гена, Игорь и Анвар обниматься не стали. Хотя чувство облегчения им определенно тоже пришлось испытать. Они слегка оживились, принялись о чем-то перекидываться фразами, на смысл которых мне было глубоко плевать… Отмеренный Морозом час они выжидать не стали. Прошло лишь минут десять или пятнадцать, но в комнате уже возникла некоторая общая неловкость, и все три «ткача» покинули дом. Прощаться они с нами не стали. Я не обиделся.

… Брат Дэвид, который еще до ухода «ткачей» скрылся где-то в недрах дома, вышел из смежной комнаты и сказал:

– Может быть, ваша помощь будет возможна?

Да, в доме ведь находился кто-то еще. Мы с Таней прошли вслед за Старлингом в соседнее помещение.

Эта комната была раза в два меньше, чем та гостиная, где мы имели удовольствие находиться только что. Из обстановки тут находились только древний комод, очень похожий на тот, из дома в Славгороде, да кровать – обычная железная кровать с панцирной сеткой, застеленная простым одеялом. На этой кровати лицом вниз лежала женщина.

Стройная, среднего роста.

С прямыми, чуть рыжеватыми