не поинтересовалась тем, как она призывает. Они и так видели, что талант незаурядный. Она ведь уже призвала их всех, сразу пятерых профессоров.

— Это все неважно! — рубанул Скердуфте, когда Вероника попыталась рассказать, как она рисует сетки и направляет энергию. — Сколько будет два плюс два?!

— Четыре! У меня мозг не с фасолину!

В течение следующего часа Веронику проверяли на необходимые для поступления в Клеверный Ансамбль знания. Слушали, как она читает вслух, провели небольшой диктант, проэкзаменовали на устный и письменный счет. Устроили настоящий опрос по началам философии и естествознания.

А еще расспрашивали о каких-то совсем странных вещах. Особенно этот толстый дядя, Фороминеро. Он показывал Веронике картинки и просил сказать, что она о них думает или что на них видит. Например, показал нарисованные сыр, молоко, творог и колбасу и спросил:

— Что, по-твоему, тут лишнее?

— Сыр, — уверенно ответила Вероника.

— Правда? А почему?

— Я его не люблю, так что он лишний.

— Понятно…

Ответ точно был правильный, но члены комиссии, увы, не спешили радоваться. А Вероника с отчаянием понимала, что ее знания не так велики, как она надеялась. Она очень старалась, но все равно часто ошибалась или просто не знала ответов.

— Девочка очень развитая для своего возраста, — наконец вынесла вердикт Истолетти. — Очень. Но… этого недостаточно для поступления. К счастью… до следующего учебного года еще девять с половиной лун. Если она как следует поднажмет… у нее есть шансы.

— Вы одобряете? — с надеждой спросил Майно.

— Мы одобрим вашу заявку, — кивнула Истолетти. — Но окончательное решение за ученым советом. Напишите, пожалуйста, официальное заявление и заполните анкету.

Она тщательно собрала результаты тестирования Вероники. Вложила в большой длинный конверт ее диктант, ответы на всякие вопросы, записи мэтра Фороминеро.

— Можно еще и картинку добавить? — попросила Вероника, все это время старательно что-то рисовавшая. — Пусть знают, что у меня и другие таланты есть.

— Давай, — улыбнулась Истолетти. — В ход пойдет все. А что ты нарисовала?

— Это я и все мои друзья, — объяснила Вероника.

Лахджа заглянула в рисунок. Все посмотрели на рисунок. Там в центре стояла улыбающаяся девочка в огромной шляпе и с посохом, а ее окружали мрачные рожи одна другой кошмарней. Одни скалились, другие рычали, третьи зловеще хохотали. Нарисованы они были очень по-детски, но почему-то по коже бежал холодок.

— Эй, а где мы? — обиделась Лахджа. — Почему тут столько страшил, а меня нет?

— Как это нет?! — возмутилась Вероника. — Вот же ты!

И она показала на самую страшную страшилу.

— Во-о-от, другое дело. А папа где?

— А вот.

— Ничего себе я тут жирный, — недовольно сказал Майно.

— И с рогами, — отметила Истолетти. — Вероника, почему ты нарисовала папу с рогами? И кто это такой рядом с мамой?

— Это герр Йоханнес, — равнодушно ответила Вероника. — Он не мама.

— Это понятно, что он не мама, но кто он такой?

Вероника недоуменно уставилась на мэтресс Истолетти. Странные какие-то вопросы она задает.

— Эм-м… час уже поздний, честно говоря, — тактично произнесла Лахджа. — Веронике пора спать. Жробис, вы же с мэтром У останетесь ночевать?

— Конечно, невестушка, — заверил дядя Жробис.

Вероника с надеждой предложила изгнать всю комиссию обратно, но они почему-то отказались. Вместо этого мэтресс Истолетти просто улыбнулась и рассказала короткую сказку о том, что нет места лучше дома, включив в нее и мэтра Скердуфте, и мэтра Вармонта Аукса, и мэтра Варыка Сконда, и мэтра Фороминеро…

…И по мере того, как она вела повествование, волшебники один за другим таяли в воздухе.

А вот чинский дядя остался. И они с мамой, папой, дядей Жробисом и Снежком еще долго сидели в гостиной, пили чай и обсуждали всякое. Ли Фэнь У рассказывал, как оно там, в Вэй Ю Кёксуянь. Как у них красиво, повсюду цветут персики и сливы, занятия в основном проводятся на открытом воздухе, а программа составляется в зависимости от личности и способности каждого ученика.

— У нас так проходит полевая практика, — отмахивался папа. — Классический институт наставничества.

— У нас более прогрессивная форма, — мягко говорил Ли Фэнь У. — А заработок учителей напрямую зависит от успехов учеников. Поэтому наша академия никогда не будет настолько же велика, как ваша. И мы не слишком горюем на этот счет.

Он с достоинством откинулся в кресле и закурил длиннющую трубку, вынув ее из рукава.

— Мы серьезно подумаем, — дипломатично произнес Майно. — Спасибо за предложение, приятно слышать, что есть альтернатива.

— Я вот и подумал, что вам найдется, о чем поболтать, — хмыкнул дядя Жробис.

Глава 29

Прошло двадцать дней. Вероника, согласно составленному ею же новому расписанию, с самого утра прилежно училась. Она продолжала день за днем читать книжки, но теперь больше нажимала на познавательные и только иногда, почти украдкой, отдыхала за сказками.

Правила и распорядок важны. Если Вероника хочет, чтобы ей позволили поступить уже следующей осенью, она должна показать себя с самой лучшей стороны.

Не сделала она исключения и сегодня, в день Медного Скарабея. После обеда они отправятся в Валестру, на заседание ученого совета, но до обеда еще несколько часов, Вероника успеет узнать что-нибудь новое. Она намазала себе целую гору хлеба с вареньем, уселась в кресло у камина и открыла интересную познавательную книжку, которая сегодня как раз пришла с утренней почтой.

— Что читаешь, ежевичка? — мимоходом спросил папа, идущий с енотом чистить террасу. — «Детям о лорде Бельзедоре»… так, стой, ты это где взяла?..

Вероника только пожала плечами, читая рассказ о том, как лорд Бельзедор в детстве разбил графин, и не только не побоялся признаться, но еще и разбил все остальные. А потом разбил сердце матери, отцу и всем, кому был дорог.

— Я что-то не могу уловить мораль, — задумчиво сказал папа, стоя за креслом и читая рассказ из-за плеча Вероники. — Серьезно, ежевичка, ты где это взяла? Опять призвала?

— Мне это подарили, — ответила Вероника, перелистывая страничку. — Сегодня посылка пришла от неизвестного друга. Астрид «Теорию Зла» прислали, а мне детские рассказы.

Стало так тихо, что Майно отчетливо услышал шкрябанье лопатой на террасе. Ихалайнен в каком-то смысле даже обрадовался, что его человек отвлекся, потому что он не просил о помощи. Его раздражало, когда в людях просыпалась совесть и они лезли помогать в делах, в которых бесполезны.

Но просто отвергать помощь невежливо, так что обычно он молча терпел, а потом переделывал.

— «Теорию Зла» я Астрид сам потом передам, — сказал папа. — Собирайся, ежевичка, пообедаем сегодня в Валестре.

— Но я еще почитать хотела…

— Мы там зайдем в книжную лавку и наберем всего, что захочешь.