официальным данным. К сожалению, более детальный и точный анализ социального профиля эпидемии в Ломбардии на основе имеющихся на сегодняшний день данных невозможен. Официальная статистика серьезно вводит в заблуждение относительно реальных масштабов бедствия, и пока не было предпринято попыток собрать сведения о месте жительства или роде занятий пострадавших, известны только пол и возраст. Но у журналистов и местных жителей сложилась твердая уверенность, что по крайней мере в Бергамо уязвимыми оказались все.

Общенациональный локдаун

Итальянское правительство, ошеломленное внезапными трагическими событиями на севере и опасающееся, что коронавирус может распространиться по всей стране, попыталось вывернуться и сначала, 8 марта, ввело локдаун только для северной Италии. Однако уже на следующий день премьер-министр Джузеппе Конте поступил решительно и жестко. 9 марта он сообщил о введении суровых мер по всей Италии, и она стала первой страной, объявившей для борьбы с COVID-19 локдаун на всей территории. На пресс-конференции, посвященной новым мерам, премьер-министр сказал: «Времени больше нет. Я возьму на себя ответственность за введение этих мер. Наше будущее в наших руках»{310}.

Объявив всю страну единой закрытой зоной, он подчеркнул, что населению надо понимать смысл указа как «я остаюсь дома». Итальянцев проинформировали, что выходить на улицу разрешено только тем, чья работа связана с жизнеобеспечением, все остальные могли покидать дом только для покупки еды и лекарств и только в пределах нескольких сотен метров. Те, кто решался выйти, должны были носить маски и соблюдать социальную дистанцию. Более того, перед выходом на улицу в каждом из разрешенных случаев гражданин должен был распечатать и подписать так называемый самозаверенный сертификат, где указывал причину выхода и пункт назначения. Любой задержанный властями в месте, несоответствующем сертификату, мог получить большой штраф.

В рамках этой общей концепции Конте специально велел запретить поездки и любые собрания. Поэтому были закрыты школы, университеты, церкви, музеи, театры, кафе, рестораны, а также те магазины, предприятия и фабрики, от которых не зависело жизнеобеспечение. С незначительными дополнениями, такими как официальное закрытие общественных парков и распоряжение от 14 апреля, разрешающее открыть некоторые типы предприятий, этот локдаун действовал до 4 мая. И даже после 4 мая поездки между областями были запрещены, а школы оставались закрыты, как и некоторые учреждения с высоким риском передачи инфекции – бары, рестораны, салоны красоты и парикмахерские.

Распоряжение Конте имело ряд важных особенностей. Этот закон определял единую политику здравоохранения для всей страны. Один человек объявил правила и объяснил их смысл: локдаун – единственное возможное средство защитить страну, семью, друзей и самих себя. Когда правила были объявлены, население начали информировать о симптомах заболевания и о том, куда обращаться при их наличии, посредством СМИ, плакатов на стенах и автобусных остановках, объявлений в продуктовых магазинах и аптеках. Кроме того, в некоторых городах по районам ездили оснащенные громкоговорителями автомобили и напоминали гражданам о необходимости оставаться дома. И хотя отдельные политические деятели критиковали некоторые детали распоряжения или сомневались в необходимости мер такого масштаба, политика Конте пользовалась поддержкой всех партий, а также органов здравоохранения и медицинских работников.

Во всех этих аспектах политика Италии очень сильно отличалась от того, что происходило в США. Американская политика в области здравоохранения не была единой для всей страны, поскольку президент игнорировал серьезность заболевания и часто вступал в противоречия с собственными советниками. В каждом из пятидесяти штатов действовала своя политика, меры принимались различные и иногда даже диаметрально противоположные, при этом внутри штата каждый округ, муниципалитет и школьный совет устанавливали собственные правила. Если использовать аналогию с музыкой, то Италия напоминала симфонический оркестр, где был один дирижер и группа музыкантов, и все они участвовали в общем деле. США вели себя как оркестр без дирижера, где каждый музыкант играл что-то свое. В итоге получилась какофония.

Последствия столь разных стилей управления были ясно видны по тому, как предписания исполнялись. В США жители были сбиты с толку и полны сомнений, поэтому в итоге широкие слои населения игнорировали такие рекомендации системы здравоохранения, как ношение масок и соблюдение социальной дистанции. Сначала правила отказались выполнять власти в Белом доме и лидеры Республиканской партии федерального и местного уровней, а затем и их сторонники.

В Италии, наоборот, все требования соблюдались подавляющим большинством граждан. Такое различие побудило ежедневную римскую газету Il Messaggero написать, что эти недели локдауна стали первым случаем в трехтысячелетней истории города, когда римляне повели себя послушно. Мои собственные скромные наблюдения в одном из районов Рима подтверждают это заключение. Заявление Конте было ясным и пугающим, он предоставил гражданам набор правил поведения, которым надо было следовать, чтобы защитить себя и других, и недвусмысленно сообщил народу, что все оказались в одной лодке. Возможно, людей психологически успокаивала сама строгость изоляции, поскольку Конте и его медицинские советники взяли на себя ответственность в чрезвычайной ситуации и понимали, что делают.

Введение общенационального локдауна при широкой поддержке со стороны населения оказалось эффективным способом предотвратить крупную вспышку эпидемии за пределами северной Италии. Это также способствовало сокращению передачи заболевания, а потом и сохранению этого показателя на низком уровне. К концу марта государство объявило, что эпидемия достигла пика и что число новых случаев начинает снижаться, а затем должно последовать, хоть и чуть позже, снижение смертности. 18 мая вновь открылись предприятия, а 3 июня итальянцам разрешили свободно передвигаться по всей стране, заболеваемость и смертность сохранялись на низком уровне, и локдаун завершился. Политика Конте показала, что демократия может использовать жесткие меры, необходимые для сдерживания эпидемии COVID-19, если проявит политическую волю, обеспечит четкую подачу информации и будет следовать принципам научно обоснованного здравоохранения.

Однако к началу лета 2020 г. оставалось два важных повода для беспокойства. Первый был связан с тем, что коронавирус удалось подавить, но не ликвидировать. Передача продолжается, хотя и на низком уровне. Не произойдет ли новый всплеск позже, возможно вызванный изменением погоды или «усталостью от коронавируса», когда люди ослабят бдительность и станут менее внимательны к необходимости постоянно носить маску и соблюдать социальную дистанцию в обществе, а также попытаются полностью возобновить экономическую, образовательную и социальную активность?

Второй вызывающий беспокойство вопрос: будет ли уделяться достаточное внимание долгосрочным физическим и психологическим последствиям COVID-19? Что касается физических последствий, очевидно, что некоторые пациенты нуждаются в медицинском наблюдении и уходе в течение длительного времени после выздоровления. Особенно в тяжелых случаях, когда сохраняются симптомы, в том числе усталость, и при серьезных повреждениях таких важных органов, как легкие, сердце, почки, кровеносные сосуды и мозг. Кроме того, после физической эпидемии, вероятно, последует другая, психологическая, когда проявятся проблемы, вызванные длительной неопределенностью, потерей работы, социальной изоляцией и горем из-за смерти друзей и родственников. После окончания физического заболевания последствия сильнейшего удара по эмоциональному и психологическому благополучию останутся надолго.

Рекомендуем книги по теме

Пандемия: Всемирная история смертельных инфекций

Соня Шах

Испанка: История самой смертоносной пандемии

Джон Барри

Заклятый враг: Наша война со смертельными инфекциями

Майкл Остерхолм, Марк Олшейкер

Кризис в красной зоне: Самая смертоносная вспышка эболы и эпидемии будущего

Ричард Престон

Выборочная библиография

Ackernecht, Erwin H., History and Geography of the Most Important Diseases (New York: Hafner, 1965).

Bynum, William F., Science and the Practice of Medicine in the Nineteenth Century (Cambridge: Cambridge University Press, 1994).

Creighton, Charles, A History of Epidemics in Britain (Cambridge: Cambridge University Press, 1891–1894).

Crosby, Alfred W., The Columbian Exchange: The Biological and Cultural Consequences of 1492 (Westport, CT: Greenwood, 1972).

Diamond, Jared, Guns, Germs, and Steel: The Fate of Human Societies (New York: Norton, 1997).

Ewald, Paul W., Evolution of Infectious Disease (New York: Oxford University Press, 1994).

Farmer, Paul, Infections and Inequalities: The Modern Plagues (Berkeley: University of California Press, 2001).

Foucault, Michel, The Birth of the Clinic: An Archaeology of Medical Perception, trans.A. M. Sheridan Smith (New York: Pantheon, 1973). Русский перевод: Фуко М. Рождение