— Но... но как он хотя бы выглядит? — пограничник в отчаянии воздел руки к небу.

— Идиот! — буквально взревел от ярости Жаров. — Спросите лучше, как он не выглядит! Он совершенно не похож на этих чертовых цыган!

Настроение у цыган было отвратительным, они свирепели все больше и больше, по мере того как Жаров и пограничник двигались от повозки к повозке, распахивая двери и внимательно осматривая все внутри.

Когда они приблизились к катафалку, несколько цыган преградили им путь.

Жаров выхватил пистолет и помахал стволом перед их носом.

— С дороги! Будете мешать — я не раздумывая воспользуюсь вот этим! Это вопрос безопасности, и последствия для вас могут быть самыми ужасными. Немедленно откройте эту дверь!

Цыган, который беседовал с Гарри Кифом, выступил вперед.

— Это наш король. Мы едем его хоронить. Вы не имеете права входить в эту повозку.

Жаров ткнул пистолетом ему в подбородок.

— Открывай, — прорычал он. — Или вам придется хоронить уже двоих.

Дверь открыли. Внутри, на небольшом возвышении стояли рядом два гроба, прикрепленные к полу. Жаров поднялся по ступенькам и вошел внутрь. За ним последовали пограничник и тот цыган, который разговаривал с Жаровым.

— Вот этот... откройте! — приказал Жаров, ткнув пальцем в стоявший слева гроб.

— Будьте вы прокляты! — воскликнул цыган. — На всю оставшуюся жизнь! Хотя жить вам осталось совсем немного.

Гробы, сколоченные самими цыганами из тонких досок, были не слишком прочными. Жаров передал пистолет пограничнику, испуганно застывшему в ожидании того, что следующее проклятие падет на его голову, и вытащил нож с костяной ручкой. Он нажал на кнопку, и тонкое металлическое лезвие длиной восемь дюймов, с острым, как игла, концом сверкнуло в полумраке повозки. Не медля ни секунды, Жаров с размаху всадил лезвие в тонкую крышку гроба в том месте, где, по его понятию, должно было находиться лицо того, кто лежал внутри.

Из-под крышки раздался приглушенный вскрик, кашель и кто-то забарабанил, заскребся по доскам.

Черные глаза цыгана округлились, он перекрестился и на дрожащих ногах попятился назад. То же самое сделал и пограничник. Но Жаров ничего не замечал и не слышал. Не обратил он внимания и на странный и очень сильный запах, отнюдь не чесночный. Свирепо оскалив зубы, он выдернул нож и просунул его кончик под крышку, продолжая дергать его туда-сюда, пока она не отскочила. Тогда, сунув костяную ручку себе в рот, он обеими руками схватился за крышку и сдвинул ее в сторону...

И вдруг изнутри ему кто-то помог... Крышка упала, но... внутри гроба был вовсе не Гарри Киф!

Русский застыл на месте с вытаращенными глазами... Кашляя и ворча, Василий Зирра протянул туго обтянутую кожей костлявую руку, ухватил Жарова за грудь и сел!..

— О Господи! — выдохнул агент КГБ. — О Г-г-г-господи! — Из его открывшегося в ужасе рта выпал нож и исчез внутри гроба. Старый цыганский король — мертвый! — тут же схватил клинок и всадил его в выпученный левый глаз русского, продолжая с силой давить на рукоять, пока кончик не коснулся черепных костей на затылке. Этого было более чем достаточно.

Изо рта у Жарова потекла кровь, он сделал несколько шагов назад и рухнул, ударившись о стенку повозки. Падая, он издал какой-то звук, дернулся и затих.

Вокруг, однако, все пришло в движение. Цыгане столкнули машину Жарова в кювет, а пограничник с криком: “Я не имею к этому никакого отношения! Никакого!” — помчался обратно на свой пост. Старший зган переступил через труп Жарова, с опаской покосился на своего короля, вновь неподвижно застывшего в гробу, и поставил крышку на место.

Раздался крик “Поехали! Н-но!”, и повозки снова тронулись в путь.

В полумиле от этого места кювет у дороги был особенно глубок и зарос кустарником и травой — там зганы избавились от трупа Жарова, который навсегда исчез в густых зарослях.

Выпив содержимое миски до последней капли вместе с добавленным в суп снадобьем, Гарри воспользовался подаренным ему талантом Уэллесли и наглухо оградил свой разум от постороннего вмешательства. Цыганское зелье подействовало быстро, Гарри помнил лишь, как выпил его, но уже не почувствовал, как его подняли и уложили “отдохнуть” во второй стоявший в катафалке гроб.

Однако его умственная изоляция имела и свои недостатки. И первым из них была невозможность общаться с мертвыми. Гарри, конечно же, принял это во внимание, но понадеялся на утверждение Василия Зирры, сказавшего, что действие снадобья не будет продолжительным. Старый король не сказал ему, однако, что достаточно выпить лишь одну-две ложки супа, в то время как Гарри опустошил всю миску.

И вот теперь, медленно пробуждаясь, находясь где-то посередине между явью и сном, Гарри устранил воздвигнутую с помощью дара. Уэллесли преграду и медленно поплыл в океане шорохов, шепота и вздохов мира мертвых. Василий Зирра, находившийся от него всего лишь в нескольких дюймах, первым почувствовал возвращение Гарри.

— Гарри Киф? — голос старого цыгана был полон печали и разочарования. — Вы очень смелый и дерзкий молодой человек. Паук уже готов поймать вас в сети, а вы сами бросаетесь в его паутину. Только потому, что вы отнеслись ко мне с добротой и пониманием, и потому, что мертвые любят вас, я рискнул своим положением, чтобы предупредить вас. Но вы не захотели меня слушать. Что ж, теперь вам придется поплатиться.

При упоминании о неизбежной расплате Гарри начал быстрее приходить в себя. Глаза его все еще были закрыты, но он отчетливо слышал постукивание копыт и скрип повозки и тут же догадался, что едет куда-то. Он даже знал куда именно. Но как далеко успели увезти его цыгане?

— Ты выпил все, что было в миске, — напомнил ему Василий. — Халмашу уже... совсем близко. Я хорошо знаю эти места, я их чувствую. Время уже приближается к полуночи.

Гарри встревожился и, вздрогнув, проснулся окончательно. Однако, когда он обнаружил, что лежит в ящике, форма которого не оставляет сомнений в том, что это гроб, его охватила паника. Но Василий Зирра успокоил его.

— Именно так они, должно быть, переправили вас через границу. И значит, это не ваша могила, Гарри, а ваше спасительное убежище. — И он рассказал ему о Жарове.

— Вы защитили меня? — шепотом воскликнул Гарри, лежа в темноте гроба.

— Вы обладаете властью, Гарри, — пожал плечами король цыган. — А потому я сделал это частично ради вас, а частично... ради него.

— Ради него? — Гарри не сомневался, о ком идет речь. — Ради Яноша Ференци?

— Когда вы позволили усыпить себя, вы тем самым отдались в его власть, в руки его людей. Ибо все Зирра принадлежат ему, сынок.

— Так значит, Зирра — предатели и трусы! — Никогда еще Гарри не позволял себе говорить с мертвыми столь резким тоном. — С самого начала, еще задолго до вашего рождения, а точнее — более семисот лет назад Янош дурачил и обманывал людей Зирры. Он очаровал, околдовал их с помощью гипноза и заставил их покинуть своего жестокого и порочного отца и перейти на службу к себе. Он силой и обманом принудил их любить себя, но лишь затем, чтобы использовать их по своему усмотрению. До Яноша Вамфири всегда благосклонно относились к своим подданным зганам и завоевали их вечную любовь и преданность. Между ними был заключен договор со взаимными обязательствами. А что дал Янош вам? Ничего, кроме ужаса и смерти. Но даже мертвые, вы все еще продолжаете его бояться!