— Це що? Рука?! Як здорово! Краше зроблено!

Михай взял протез и покрутил его.

— А як вона работае?

— Вах! Проста! Сгыбаэшь — палцы сгыбаются. Разгыбаэш — рзгыбаются! Всэ рэгулируэтся! Зажывэт — папробуэшь!

— Скорише б! Заради такои краси не жали и руки втратити!

— Ми сэйчас эщо доктору пакажым. Можэт савэт даст.

Багир с Амязом утопали в сторону лазарета. Когда они ушли Капитан покосился на Михая расплывшегося в мечтательной улыбке.

— Ты серьезно? Готов ради железки настоящей руки лишится?

— Ну якщо б вона була на мисци — то ни. А коли вже немає — то гори вона вогнем. Моя думка така: що загубив, то й не треба.

— Интересная позиция…

— Сами подумайте пан Капитан — от буду я жалити, душу рвати. Вона вид с цього що — взад приросте? А може мени з зализной и краще буде? Были оби-дви на мисци и що? Щасливишим вид цього не стал…

— А с железной станешь?

— Та хто його знае? Може и стану?

— Неисчерпаемого ты оптимизма человек…

— Це в мене наслидствино. У нас життя така — коли по тоби все вийною ходять, тильки й залишаеться що хороше в поганому бачити. Хату спалили — зате и пана порубали! Вильне життя настав! З мссця зигнали — так на новому и лесу бильше и луги скотинкой не витоптани!

— У нас немного не так. Нам чужого не надо…

— Але свое ви видберете, чие б воно не було. Знаемо — бачили…

Капитан, хотевший сказать: «Но своего не отдадим» замолк, поразмыслил и, кивнув, согласился, что так звучит правильнее, чем поставил в тупик уже Михая, вкладывавшего в свою реплику несколько иной смысл.

* * *

«Вы что-то от меня хотите…» — Старпом глубоко затянулся сигаретой и хитро посмотрел на брата Аргуса. Тот пожал плечами.

— Не стану отрицать. Вы довольно примечательны, и я хотел бы узнать о вас побольше.

— Что именно?

— Всё, что вы готовы мне рассказать.

— Ну тогда и я жду от вас ответов. И, пожалуй, начну задавать вопросы первым. Вы считаете, что я — Ересиарх?

— Кто вам такое сказал?

— Не юлите — это очевидно… — Старпом сделал очередную затяжку, — Четыре Ликтора и целый Ординатор, корабль с прыжковым приводом. Слишком много чести для простых вольных.

— Даже если среди них убийца Предвозвестника?

— Чушь! Я его не убивал.

— Нет. Кто бы не нанес удар — убийца именно вы. Остальные — лишь ваши орудия.

— И даже в этом случае. Вы долго гонялись за мной вдвоем и вдруг — это! Было видение?

— Не понимаю о чем вы?

— Летнее поле под чистым небом, руины, тишина, неземной покой и дверь за которой лишь свет. Все вы понимаете.

— Откуда вам про это известно?

— Какая разница? Главное — я знаю, с чем вы его связываете.

— Я бы удивился, если бы вы были не в курсе.

— Только вот, с чего вы решили, что источником видения был я? Вы уже наверняка нашли Печать Тайны в моем разуме. Как ваша Видящая смогла прикоснуться к памяти сквозь неё?

— Хороший вопрос…

Аргус отошел от клетки и некоторое время бродил туда-сюда размышляя.

— Боюсь, сейчас я не смогу на него ответить. Мне нужно будет обратится к архивам.

— Тогда другой вопрос — кто по вашему этот Ересиарх?

— Понимаю к чему вы клоните. В том апокрифе его образ неоднозначен. Он был другом Святого Сына и искренне пытался его спасти. Грех был в том, что без смерти не было бы Выбора. Этот выбор между бессмертием духа и бессмертием плоти стал ключевым моментом. Тем уроком, который хотел преподать нам Всемогущий. Святой Сын выбрал дух. А Ересиарху соответственно досталось бессмертие плоти, ставшее его проклятьем.

— Хорошая версия. Мне нравится, — Старпом удовлетворенно кивнул, — Святой Корнут Истахский, если мне не изменяет память? Он же верил, что если найти место из видения, то можно пообщаться с богом при жизни. Его последователи создали тайный орден Ищущих, который гонялся за Ересиархом, с целью выпытать у него местоположение.

— Первый Храм. Место где Святой Сын впервые собрал своих спутников и произнес перед ними свою первую проповедь. Когда Ересиарх устанет скитаться и будет готов принять выбор Святого Сына, он может прийти туда и получить прощение и долгожданный покой. Поэтому, это место и выжжено клеймом в его памяти. Насчет общения с Ним — не уверен, но важность данного места сложно переоценить. Теперь моя очередь спрашивать.

— Разумеется.

— Насколько я понимаю, вы утверждаете, что видение указывало не на вас? Тогда кто вы?

— Ваш Магистр уже интересовался. Что вам на это ответить?

— Правду.

— Правда не тождественна истине. Она каждый раз разная. Я — человек за решеткой. И это правда. Но вас она вряд ли устроит.

— Вы правы. Тогда позвольте другой вопрос. Авкт Пудис. Посвященный монастыря уничтожил множество улик. Он явно пытался что-то скрыть. У меня есть подозрение, что смерть Предвозвестника была сопряжена с чем-то… Нелицеприятным.

— О! Вот тут вы в самую точку… Будьте добры — дайте закурить.

Аргус прикурил сигарету и закашлявшись протянул её Старпому.

— Ох Всемогущий… Как вы только можете наслаждаться этим?

— Сила привычки… В общем, как вы правильно заметили — покойный действительно любил кое-что, не вяжущееся ни с его обетами, ни с его должностью. Авкт питал слабость к молодым фигуристым послушницам, а немощь своей плоти компенсировал изобретательностью.

Старпом в красках описал найденный под кроватью Предвозвестника арсенал и способы его применения, наблюдая за реакцией Аргуса. Тот сокрушенно качал головой.

— Да. Теперь я понимаю, что пытались скрыть в монастыре. Мой ученик, расследовавший это дело, установил, что Авкт был близок с женщинами. Но то, что это принимало столь извращенные формы…

— Однако, судя по всему, вы не сильно удивлены таким странным забавам.

— Все мы грешны и у человека на таком посту могут быть определенные слабости. Но тут он перешел черту.

— Как и все остальные. У меня к вам такое уважение, несмотря на весь наш антагонизм, именно потому, что вы, по крайней мере, искренне верите в то, что сами проповедуете. Наверное, поэтому до сих пор не поднялись выше Ментора, несмотря на все ваши таланты?

— Вы считаете, что остальной клир так же развращен как и Авкт?

— А вы нет? Как это у вас учат? Есть пять «мерзостей». Присмотритесь к Предвозвестникам церквей Континента. Идеально иллюстрируют эти «мерзости».

— Прискорбно, что вы столь низкого мнения о нас.

— Не о вас, а о них. Это не ваша вина, что добродетелям учит мерзость.

— Я —