– Но мы победим! Разрешите мне возглавить ночной рейд!

– Нет, отряд поведу я.

– Эпинэ не может рисковать вами!

– Со мной ничего не случится.

Его должны увидеть в бою, это заставит повстанцев верить в вожака до последнего. А заодно он покажет соплякам, что такое конная атака!..

2

Он угадал – к вечеру подморозило. На небо важно выползла половинка луны, вокруг нее сияло бледное кольцо – настоящая осенняя ночь, ясная, холодная, пахнущая горечью. Робер потрепал по шее Дракко, вспоминая Черную Алати, подарившую Повелителю Молний смертный ужас и великое счастье, к которому нет возврата. Золотые всадники не вернутся, но что делать, если лунный свет и полынный ветер сводят с ума, а в душе звенит охотничий рог? Иноходец вдохнул полной грудью ночной холод и обернулся к Никола:

– Пора.

Капитан кивнул. Он был смелым, умным, невероятно выносливым, но он никогда не воевал. Так же, как половина собранного Робером отряда. Сотня ветеранов и сотня рвущихся в бой щенков – Эпинэ решил разбить их на пары: если повезет, вернутся почти все, но Манрика нужно встряхнуть. Конечно, существовала опасность оказаться в бирисской шкуре, но Робер пришел к выводу, что переоценивать новоявленного маркиза Эр-При так же глупо, как недооценивать. Иноходец сделал все, чтобы рыжий маршал чувствовал себя в полной безопасности. Повстанцы ни разу не потревожили королевские войска налетами, Манрик просто обязан поверить, что от мятежников никаких сюрпризов быть не может.

Подъехал Флоримон Шуэз. Барон по-прежнему настаивал на отходе в Мон-Нуар, но согласился принять участие в вылазке. Эпинэ был ему искренне благодарен: Шуэз десять лет воевал в Северной Придде, он головы не потеряет.

– Мы готовы, – коротко бросил барон.

– Хорошо, – Робер спрыгнул наземь, – не забудьте про факелы.

– А вы про лошадей.

– Лучше вы поедете с нами. Кони в поводу – слишком большая обуза.

– Вы правы. Мы начнем, как только услышим шум.

– Удачи, барон.

– Вам она тоже понадобится…

Отряд на рысях пошел вдоль прикрывавшего рощу оврага, обходя вражеский лагерь по широкой дуге. Прежде чем лезть в бутылку, подумай, как станешь вылезать. Возвращаться они будут прямиком, через поле, но сейчас главное – скрытность.

Луна исправно освещала темные дали, к утру они поседеют… Прав ли он, бросая в огонь новичков, пусть и под присмотром? Может, и нет, но поворачивать поздно. Робер с трудом удержался от того, чтобы остановиться в тени холма и еще раз объяснить, что нужно делать и чего не нужно. Все уже сказано, зачем лишний раз дергать людей?

На усыпанном звездами небе замаячили стройные колонны – тополя вдоль королевской дороги, как часто он их вспоминал… Есть ли у Манриков сторожевые псы или «маркиз Эр-При» выше этого? Вырыть рвы и поставить частокол Леонард не озаботился, обошелся простыми рогатками. Разумеется, он же не в Бергмарке!

Робер остановил Дракко, ветер благородно дул в лицо. Если в лагере и есть собаки, они ничего не учуют. Успел ли Шуэз? Ехать верхом, пусть и в обход, не то что ползти по стерне… Когда все кончится, надо поговорить с бароном об Урготе. Если кто и согласится уйти туда по доброй воле, так это он. Иноходец оглядел отобранных с вечера ветеранов. Двадцать четыре человека, по восемь на проход. Хватит? Должно! Из темноты вынырнул Никола. Капитан порывался идти с ними, пришлось прикрикнуть. Карваль был бесценным помощником, но он не служил в Торке и не бывал в Сагранне. Крепыш упрямо сдвинул брови, и Робер торопливо сказал:

– Я на вас рассчитываю. Увидите факелы – гоните во весь опор. Дракко на вашей совести.

Капитан угрюмо кивнул. Иноходец спешился и осторожно выглянул из-за ствола: лагерь был совсем близко. Хорошо, что сухо: ползать по грязи – удовольствие сомнительное. Иноходец проверил подаренный Мильжей кинжал, заткнул за пояс. Когда он доберется до ограждений, то возьмет его в зубы.

– Вперед!

Мертвая трава предательски шуршала, нет, не шуршала – шипела, трещала, скрежетала, а сам он тащился, как улитка, и пыхтел, как котел. Кабан в плавнях – и тот ходит тише! Нужно быть глухим и слепым, чтоб прозевать такого увальня, но его не заметили.

Лагерь спал, только горели костры в проходах меж окружавших лагерь рогаток. В свете луны аккуратные ряды палаток казались горной цепью. На левом фланге огней больше – значит, туда лучше не соваться. Посредине лагеря на высоком шесте трепыхалось знамя, видимо, рядом дрых Манрик. Попытаться его убить? Нет, потому что прикончить еще и Сабве вряд ли получится, а фламинго в противниках предпочтительней стервятника.

До ближайшего прохода осталось не больше десятка бье, и Робер замер, поджидая остальных. Совсем рядом горел костер, у огня сидели трое. Еще несколько человек лежали. Спят или любуются на звезды?

– Монсеньор? – Жан-Жак двадцать лет оттрубил в Северной Придде и знал толк в ночных вылазках. – Который ваш?

– Левый.

Десяток бье показался сотней. Для начала он убьет одного талигойского солдата, а потом – сколько повезет. Две переносные рогатки были слегка сдвинуты. На мгновение Робер замер, ожидая подвоха, но земля между деревяшками была утоптанной – ни мусора, ни веток, под которыми можно спрятать капканы. Похоже, им повезло – кто-то за– чем-то выходил и не озаботился привести ограждение в порядок. Что ж, подползем поближе… До границы света.

Эпинэ ужом скользнул в благословенную дыру. Теперь костер пылал совсем рядом. У огня усиленно клевали носом трое солдат, еще четверо растянулись на земле, отлынивая от стражи. Один из сидевших почесался и подбросил в огонь хвороста. Громко треснула сырая ветка, вверх взметнулась стайка искр. Лежащий по ту сторону костра караульный шевельнулся, недовольно дрыгнул ногой и перевернулся на другой бок. Следивший за костром солдат уселся на землю спиной к рогаткам и принялся рыться в каком-то мешке. Эпинэ вынул подарок Мильжи, пальцы сомкнулись на роговой рукояти. Повелитель Молний с бирисским кинжалом в руках!.. Жан-Жак вскочил первым, Робер – вторым, кто был третьим, Иноходец не разглядел.

Саграннский клинок вошел в тело, словно в масло, безымянный талигоец разок вскрикнул и замолчал. Эпинэ выдернул кинжал, в лицо ударила показавшаяся горячей струя. Робер повернулся в поисках новой жертвы. Все сидевшие были мертвы, пришлось ударить спящего, бедняга вряд ли понял, что умирает.

– Готовы, – прошипел Жан-Жак.

– Рогатки!

Деревяшки оттащили быстро. Робер выхватил из кучи хвороста пару длинных сучьев, сунул в костер. Пламя вгрызлось в добычу, как Клемент в печенье. Эпинэ сунул горящий сук парню из Гайярэ, они встали по обе стороны прохода. Как дела у других? Управились или нет?

– Вроде тихо, – шепнул Жан-Жак, – осмелюсь доложить, у вас кровь на щеке.

– Только на щеке? – усмехнулся Робер. Да он по уши в талигойской крови, и ему вовек не отмыться.