Не прошло и суток, как грянуло новое громкое дело. На Ингодинской улице бандиты совершили вооруженное нападение на китайскую бакалейную лавку в доме Климовских. Оба торговца – китайские подданные Со-Ту-Шен и Ван-Тун-Юн – были убиты и сброшены в подпол. По свидетельству подсобных рабочих, нападавшие захватили более 100 рублей золотом выручки, нагрузили на легкие конные санки и увезли товаров на сумму в 400–500 рублей серебром. Описание преступников снова подходило под приметы бандитской головки. Причем в обоих последних случаях с китайцами свидетели описывали не только высокого «военного» и низкорослого «солдатика». Опять всплыло знакомое по приметам с убийства путевого обходчика Лосицкого описание английского френча на овчинной подкладке – неизменной одежки одного из ближайших подручных атамана бандитов Яшки Верхоленцева.

4

Тюремный «телеграф» работает четко. До обитателей Читинской тюрьмы доходили известия о новых кровавых похождениях ленковской шайки.

Узнавал почерк тех, кому он не так давно столь рьяно выправлял надежные документы, и арестант Василий Попиков. На допросы его практически не вызывали. Об истинной причине этого он не догадывался. А она заключалась в том, что сотрудники уголовного розыска во главе со своим начальником были с утра до ночи, и среди ночи, как правило, тоже замотаны расследованием всё новых и новых грабежей и налётов. Попиков же полагал, что сыскари молчат неспроста. Затянувшаяся пауза его страшила.

С другой стороны, будучи человеком самолюбивым и эгоистичным, Попиков никак не мог смириться с арестом, случившимся в результате прямого предательства ленковского подручного. Но более всего душу его терзало другое – Шурочкина измена, подлое вероломство жеребца-атамана, которому он так доверчиво предоставил кров и стол.

Все это напрочь выбило Василия Попикова из колеи. Душа металась и не находила себе места. Душа требовала мщения. Поэтому известия о безнаказанных похождениях Ленкова и его громил Попиков воспринимал крайне болезненно.

Он, стало быть, томится в неволе, кормит вшей на тюремных нарах, а его главный обидчик фармазонит как ни в чем не бывало, загребает богатую добычу, пьёт-гуляет!

Попикову отчетливо представилось, как, нагло ухмыляясь, атаман Костя появляется в его доме, лапает Шурочку, дарит ей, довольно хихикающей, какую-нибудь золотую цацку, отобранную у очередной жертвы. Ух!..

Через несколько дней, окончательно себя разбередив, Попиков затребовал свидания с «самым главным начальником угрозыска».

Дмитрий Иванович не сразу сумел выкроить время и даже поначалу пожалел, что встретился с Попиковым, потому как с порога тот развез громкую демагогию, ударился в перечисление своих былых заслуг в качестве агента информационного отдела Госполитохраны.

– Знаете, Попиков, – перебил оратора Фоменко, – эти бесценные сведения о своем героическом пути у вас ещё будет возможность изложить на суде. А пока же хотелось бы узнать, для чего вы добивались со мной встречи? Речь вроде бы шла о важной информации по шайке Ленкова, так?

Замолчавший Попиков нехотя кивнул.

– Вот и давайте говорить по существу. В вашем нынешнем положении, Попиков, это настолько важно, что, думаю, объяснять не надо. Или я ошибаюсь?

– Да нет, тут вы, конешно, правы, – скривился Попиков. – Ваша взяла, а наша не пляшет…

– Ничего удивительного в этом нет. Сколь веревочке не виться… Или до сих верите, Попиков, в победу так называемой анархистской армии Ленкова? Полноте, вы же неглупый человек! Все вот думаю – что же это вас, человека умного, рассудительного, свело с темной и тупой уголовной братией? Или за деньги продались?..

– А чего же ещё с паршивой овцы?! И не продавался я никому! Своего рода коммерция…

– На чем коммерция, Попиков! На крови людской?

– Ох, начальник! Не рви душу! Не надо этих политбесед со мной проводить, поздно!..

– А при чем тут политбеседы, если мы с вами, Попиков, о простой уголовщине говорим? Это никакая не коммерция, а одно соучастие получается с бандитами!

Попиков, свесив голову на грудь, со стоном качнулся на табуретке.

– Ненавижу! Всех! И вы – со своей моралью… Благородные! И Костя этот… Вор! Ох, вор! Всё-о украл!

Попиков внезапно уткнулся лицом в грязные ладони и зарыдал-застонал по-звериному.

– О-о-о, всё украл!!!

Фоменко подождал с минуту, потом поднялся и направился к двери, полагая, что в таком состоянии собеседник из Попикова никакой, время потрачено напрасно.

– Погоди, начальник! – окликнул его всхлипывающий Попиков. – Погоди… Я этой твари фасонистой… Военный! Кобель вонючий! Сведения у меня на ленковское отребье и вправду имеются.

Попиков успокоился, размазав остатки слез по давно немытому лицу с многодневной щетиной, которая росла у него каким-то клочками.

– Перед тем как вы меня захомутали, слышал промеж гавриков такой разговор… Неплохо, мол, потрясти больничную кассу. Особенно скуластый пацан усердствовал, Бориской его кличут, не по годам свирепого!

– Почему больницу? Какую?

– Точного адреса не намечали… Но судили-рядили так: дело выгодное и безопасное, а шуму наделает. Это ж понятно – чем больше в народе паника, тем легше другие дела обделывать…

– Что ещё знаешь? – Фоменко вернулся к столу, опустился на намертво прикрепленную к полу табуретку.

– Ещё… Про пару их хаз понаслышан. Одна на первой Чите, у некой Нюрки. Там оне часто гужуют, дербанку устраивают и гулянки. А другая берлога – на Большом Острове, по Сухотинской улице. Там тетка одна шинок держит, Дарья Храмовских, она же Щелканова… У этой шинкарки, слышал, Ленков и его окружение бывают часто, а то и ночуют после крепкой выпивки…

Больше ничего конкретного и заслуживающего внимания Попиков сообщить не смог.

Информация по бандитским квартирам и притонам, которой располагал уголовный розыск, в отношении первочитинской «хазы» совпадала – речь явно шла о квартире Анны Тайнишек. Сведения о шинкарке на Большом Острове, связанной с ленковцами, требовали проверки.

Упоминания Попикова о бандитских намерениях в отношении некой «больничной кассы» неожиданно подтвердились самым невероятным образом.

1

Фельдшерице Земской больницы Екатерине Баранчуговой бросился в глаза неопрятный мужичок лет сорока, который появился в больничном коридоре, потом непонятным образом оказался возле кабинета заведующего больницей, потом еще раз мелькнул, уже у перевязочной.

Поведение мужичка Екатерину насторожило и напугало. И о своих страхах и подозрениях она поспешила рассказать доктору Горянскому, человеку, на ее взгляд, смелому и решительному.

Доктор тут же позвонил в городской уголовный розыск, попал прямо на Фоменко и, объяснив причину, попросил срочно прислать сотрудника.