Вот эта боязнь «интеллектуального сигнала» от художников, которые стремились не столько воспевать действительность, сколько осмыслить ее посредством разных художественных форм, нервировала партию, усиливала ее репрессивный зуд.

Неспособность к воспроизводству доказательств силы социалистической идеи в новых условиях, в том числе и в художественном творчестве, обесценивала систему идеологического влияния в СССР, советскую пропаганду, а в конечном счете привела к ее краху благодаря «усилиям» партии.

Большой русский поэт Евгений Евтушенко ушел из жизни в октябре 2017 года. О нем действительно можно было сказать: «поэт в России — больше, чем поэт». Стихи его звучали не только в СССР, но и в мире. И переводили его творения на Западе охотно. Актуальные стихи впечатляли уникальным авторским стилем. Критики относили их к гражданской лирике, прежде всего «Идут белые снеги», «А снег повалится, повалится…». Но с высоты времени о его стихах можно говорить и как о гражданской публицистике, задевающей душу, раскаляющей мысль. «Бабий Яр», «Наследники Сталина», «Баллада о штрафном батальоне», «Братская ГЭС», «Танки идут по Праге», «Мама и нейтронная бомба», «Памяти Роберта Кеннеди», «Прощание с красным флагом» — эти стихи и поэмы имели значительный публичный резонанс. По поэме «Бабий Яр» Дмитрий Шостакович написал свою Тринадцатую симфонию. А какие-то стихи становились песнями, которые охотно и пели, и слушали: «Хотят ли русские войны», «А снег идет», «Сережка ольховая», «Со мною вот что происходит», «Не спеши», «Пока убийцы ходят по земле», «Чертово колесо», «Вы полюбите меня, но не сразу».

Вместе с Робертом Рождественским, Беллой Ахмадуллиной, Андреем Вознесенским, Булатом Окуджавой Евтушенко входит в золотую плеяду поэтов-шестидесятников. Несомненно, он был публичный поэт. Его слову оказались подвластны залы театров, дворцов и университетов, площади и форумы в дни молодежных всемирных фестивалей. Поэтический голос Евтушенко был понятен молодежи, и реакция ее была точная.

На фестивале 1962 года в Хельсинки ситуация была довольно сложная. Туда неожиданно пожаловали группы фашиствующей молодежи из некоторых европейских стран. Они демонстративно срывали фестивальные мероприятия, агрессивно выступали против делегаций левых, коммунистических и социал-демократических союзов молодежи, своими выходками сеяли страх. А выходки были действительно фашистские: там клуб сожгли, там сорвали выступление какой-то делегации, там какой-то балерине ногу сломали… И тогда Бобков, который отвечал за безопасность советской делегации, и первый секретарь ЦК комсомола Сергей Павлов попросили Евтушенко откликнуться словом на эту ситуацию, причем с весьма непримиримых позиций. И Евтушенко пишет текст под названием «Сопливый фашизм». Может быть, не такая уж глубокая поэзия, но однозначно непримиримая и мобилизующая в нужное время, в нужном месте.

Евтушенко читал эти строки ранним утром на палубе парохода, где жила советская делегация, прибывшая в Хельсинки. После этого Павлов распорядился перевести стихотворение на все языки фестиваля. А когда наша делегация вернулась в Ленинград, Павлов, подводя итоги работы на международном молодежном форуме, сказал просто: «Герой нашего фестиваля — Женя Евтушенко, который написал замечательное стихотворение». А потом Филипп Денисович Бобков сказал, что Евтушенко сумел словом поддержать нашу делегацию, придать ей моральную силу.

В Великую Отечественную войну и первые послевоенные годы руководителем управления разведки и диверсий по линии НКВД, а потом МГБ, был легендарный генерал Павел Судоплатов. В нашем случае стоит вспомнить его жену — Эмму Судоплатову, подполковника государственной безопасности, работавшую в контрразведке. Надо отдать ей должное. Она обладала проницательным умом и уникальным опытом работы с творческой интеллигенцией. С 30-х годов накапливался этот опыт. И когда в КГБ думали над тем, как привлечь Евгения Евтушенко к пропагандистским акциям, то обратились к ней. Она дала дельный совет: с ним надо установить дружеский конфиденциальный контакт, ни в коем случае не вербовать его в качестве осведомителя, а направить на Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Финляндию.

То, как он себя там показал, дало повод видеть в нем фигуру влияния, но никак не агента-осведомителя. Так прозаически началось сотрудничество Евтушенко с КГБ. Во внешнеполитических пропагандистских делах он выступал страстным сторонником «нового коммунизма», идеи которого продвигал тогдашний лидер СССР Никита Сергеевич Хрущев.

В 60-е годы Евтушенко один из самых популярных поэтов в СССР. Поэтический талант его был признан и уважаем. Но гражданская позиция его вызывала раздражение идеологов партии. Поэтому партийная власть и союз писателей сдерживали и осаживали Евтушенко. Но в КГБ понимали, что его поэзия становилась силой, влияющей на молодежь и интеллигенцию. Сейчас такую силу с легкой руки американского социолога Джорджа Ная называют «мягкой». Во имя такой «мягкой» силы, действующей от имени СССР, люди из КГБ, что служили с Бобковым, способствовали встречам поэта с западной аудиторией, с политиками и интеллектуалами.

В 1964 году профессор Квинс Колледжа Альберт Тодд, работавший по программе ЦРУ в отношении деятелей культуры и искусства, организует поэтическое турне Евтушенко в США по приглашению двух десятков американских университетов. Но в Москве посчитали, что такое турне «нам не нужно», и послали от имени Союза писателей телеграмму в Штаты о болезни поэта.

Так или иначе, но передовые взгляды на «мягкую» силу, исходившие из КГБ, подтачивали консервативную позицию Союза писателей и стоявших за ним партийных стратегов. И в 1966 году Евтушенко приехал в США по тому же самому приглашению и выступал перед огромными студенческими аудиториями.

Потом опять был откат в отношениях власти и Евтушенко. Ополчились на него после стихотворения августа 1968 года «Танки идут по Праге», которое звучало как вызов Кремлю. Поэтическим словом осуждал он введение в Чехословакию войск стран Варшавского договора.

Кончилось все тем, что так называемый «социализм с человеческим лицом», затеянный руководством коммунистической партии Чехословакии в форме «чехословацкой весны», завял под гусеницами танков, в том числе и советских.

Своей критикой Евтушенко власть добилась того, что он стал интересен западным интеллектуалам. Особенно этот интерес вырос после того, как он в 1962 году опубликовал свое эссе под названием «Преждевременная автобиография» в западногерманском журнале «Штерн» и французском «Экспрессе», минуя советскую цензуру (на русском она вышла только в 1989 году). Эта «Автобиография», 35 страниц текста, вышла через четыре года после скандала с публикацией на Западе романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго», отвергнутого советскими издателями. Роман этот вышел в итальянском издательстве при посредничестве ЦРУ в 1958 году.