Это было закономерно. Советская армия все лучше оснащалась техникой, боеприпасами, рос профессионализм личного состава. Немцы, наоборот, теряли лучшие кадры, заменяли наспех обученными новобранцами. Как вспоминал маршал А. В. Василевский, при штурме Кенигсберга советским войскам кроме частей вермахта и СС противостояли всяческие сборные команды: отряды СД, штурмовиков СА, ФТ (охранные части), спортивного союза «Сила через радость», ФС (добровольные стражники), зипо (гестапо и криминальная полиция), НСНКК (нацистская транспортная организация), ГФП (тайная полевая полиция). Дрались отчаянно, многие – фанатично. Но фанатизм не заменяет мастерства. А германское командование в данный период уже не имело возможности разыгрывать оптимальные решения боевых задач. Оно силилось как-то отреагировать на удары, навязанные русскими. Отсюда и результаты.

Приведу два примера. Один – из записок Константина Симонова, проследившего боевой путь произвольно выбранной 107-й, впоследствии 5-й Гвардейской Краснознаменной Городокской стрелковой дивизии. В 1941 г. при взятии заштатного городишки Ельни она уничтожила 28 танков, 65 орудий и 750 солдат противника. Сама потеряла убитыми и ранеными 4200 человек. В 1943 г., в боях за Гомель и Городок, захватила и уничтожила 44 танка и 169 орудий, потеряла 5150 убитых и раненых. Но в 1944 г., как отмечает автор, наступает «решительный перелом в соотношении между потерями и результатами боев». В Белорусской операции дивизия освободила 600 населенных пунктов, захватила 98 танков и 9300 пленных – потеряла 1500 человек. А при штурме Кенигсберга заняла 55 кварталов, пленила 15 100 вражеских солдат – сама потеряла 186 человек убитыми и 571 ранеными [115].

Второй пример – из биографии летчика-аса Николая Скоморохова. За несколько лет войны, с 1942 по ноябрь 1944 г. (до окружения Будапешта), он сбил 22 вражеских самолета. А за оставшиеся несколько месяцев до мая 1945-го сбил еще 22. Хотя, с другой стороны, почти все, с кем он начинал войну, погибли [116]. То есть на первом этапе войны советскому командованию приходилось бросать в сражения плохо подготовленных пилотов. А на заключительном этапе в германской авиации были повыбиты лучшие кадры, немцы использовали неоперившуюся молодежь, и русские летчики сшибали ее, как куропаток.

Дорогой ценой далась победа. Со слезами на глазах. Но какой грандиозной она была! Такой победы до сих пор не знала вся мировая история. Еще раз подчеркнем – Советский Союз разгромил не только Германию, он сокрушил нашествие всей Европы! Когда солдат и офицеров, очутившихся в нашем плену, переписывали по национальностям, расклад получился весьма красноречивым. Немцев насчитали 2 млн 390 тыс., австрийцев – 157 тыс., венгров 513 тыс., французов 23 тыс., чехов и словаков 70 тыс., поляков 60 тыс., итальянцев 49 тыс., голландцев 5 тыс., бельгийцев 2 тыс., финнов 3 тыс., югославов 22 тыс., румын 187 тыс., молдаван 14 тыс., люксембуржцев 1600, испанцев 450, столько же датчан, пару сотен норвежцев и шведов, 10 тыс. евреев. Да-да, евреев. Пока они служили в германской или венгерской армиях, очевидно, числились немцами или венграми. А в плену сразу вспомнили – они евреи, пускай их не путают с немцами.

Кстати, если даже не считать армии союзных Гитлеру государств, а только «интернациональные» дивизии вермахта и СС, то в них служило 800 тыс. жителей различных европейских стран. Вспомним и 800 тыс. советских изменников. Между прочим, они-то попали в цифры не германских, а советских потерь! Их учитывали как погибших, пропавших без вести, сгинувших в плену. А немцы их со своими погибшими не учитывали. Они не вошли и в сводки пленных, взятых нашими войсками. В плен их обычно не брали. Широкий поток хлынул только по окончании войны, когда их брали скопом и поехали эшелоны выданных союзниками. Разруха и большие потери спасли жизни большинству из них. Рабочих рук катастрофически не хватало. Казнили только предводителей и персональных участников злодеяний. Основную массу разослали в лагеря – трудиться на стройках, рудниках, шахтах.

Что же касается судьбы военнопленных, то она оказалась очень неодинаковой. В последние дни войны германские части отнюдь не случайно пытались пробиться на запад, к англичанам или американцам. В советском плену их участь определяла та же самая разруха. На Ялтинской конференции было признано право нашей страны использовать захваченных неприятелей для восстановления хозяйства. Сами напакостили – сами потрудитесь. Обращались с ними неплохо. Кормили вполне достаточно. Известны случаи, когда в голодные послевоенные годы советские люди пристраивались и подкармливались при лагерях пленных. Большинство осталось живыми. Но они задержались в СССР на десять лет – только в 1955 г., после визита в Москву канцлера ФРГ Аденауэра Хрущев отпустил всех пленных на родину.

Тех, кому посчастливилось попасть в британский или американский плен, использовали для расчистки развалин в городах, ремонта дорог. Но вскоре последовало тайное указание Черчилля, что немецкие солдаты и офицеры могут пригодиться против русских. Им улучшили содержание, переодели в британскую форму, возобновили обычные военные занятия. Примерно то же было в американской зоне оккупации. Уже вскоре после победы пленных начали распускать по домам – сперва военнослужащих вермахта, потом и СС. На их основе принялись восстанавливать полицию, армейские структуры Западной Германии…

Зато как же смотрели на русских солдат – и в Германии, и по всей Европе! Нет, совсем не так, как на американцев или англичан. Впоследствии это оказалось погребено под нагромождениями грязных сплетен. Но ведь смотрели с колоссальным уважением! Как на эпических героев. Как на воинов не от мира сего. Да и было за что уважать их! Они сделали невозможное! А сами наши воины за годы войны очень заметно изменились. Взгляните на фотографии солдат и офицеров 41-го. Лица напряженные, поникшие. В глазах тоска и растерянность, невысказанный вопрос – «за что?». Их жаль. Они – жертвы… Но взгляните на лица 45-го! Бравые, бодрые, уверенные в себе. Мало того – одухотворенные! Победу добывали уже не те солдаты, которые начинали войну. Добывали другие. Победителями стали те, кто приходил на место погибших. А уцелевшие преображались внутренне, они тоже становились совсем другими.

Преобразилась и вся наша страна. Война стала для России карой за те гадости, в которые наш народ окунулся в ходе революции. Но она же стала и покаянием. А покаяние и очищение делают сильнее! Невероятно? Чудо? Но дело обстояло именно так! Россия начинала войну довольно отсталым государством «второго сорта», а завершала могучей мировой сверхдержавой!

В ходе всенародного подвига воскресла Русская православная церковь. Во время войны и в первые послевоенные годы в СССР было открыто более 14 тыс. храмов, 85 монастырей, 8 духовных семинарий, 2 академии. Сталин по-прежнему покровительствовал церкви. Еще в 1591 г. папский Рим и иезуиты сконструировали для православия страшного и коварного врага – Украинскую униатскую церковь. Но в ноябре 1944 г. умер униатский митрополит Украины Шептицкий – ярый русофоб, еще в Первую мировую войну работавший на Германию и Австро-Венгрию, и советское руководство «рекомендовало» униатам слиться с православной церковью. Преемник Шептицкого Слипый и еще несколько иерархов были осуждены за сотрудничество с оккупантами. Но значительная часть униатского духовенства в этот период тоже желала воссоединения церквей, хотела перейти под эгиду Московской патриархии – так же, как западные украинцы после нескольких веков разделения воссоединились с восточными собратьями. Сталин подобные настроения поддержал, и на Львовском соборе униатская церковь была ликвидирована.