Таким же убитым Джо выглядел и на похоронах. У могилы он дал волю своему горю и громко рыдал в большой шёлковый носовой платок. Все нашли, что это делает ему большую честь. Прямо с кладбища Джо поехал к Пикингсу на Лам-стрит и заказал великолепный памятник.

— Счёт пошлёте мне, Том, — объявил он важно. — Цена роли не играет! — И Том послал счёт; потом ему пришлось посылать его очень много раз.

После похорон Джо сделал беглое сентиментальное турне по городу, выказав все те чувства, какие приличны преуспевающему человеку при посещении родных и любимых мест. Он убедил Гарри Огля, что ему необходимо получить фотографию дома на Альминской Террасе. Он хотел иметь большую, увеличенную фотографию убогого дома, где он родился. Пусть же Гарри поручит это фотографу Блэру и пошлёт фотографию и счёт ему, Джо.

К концу дня, часов в шесть, Джо заехал навестить старого друга Дэвида. Весть о прибытии Джо в Слискэйль опередила его, и Дженни, сообщив эту весть Дэвиду, с волнением, не жалея денег, делала приготовления к приёму Джо.

Но Джо решительно отклонил гостеприимство Дженни, объявив, что приглашён сегодня на обед в Центральной, в Тайнкасле. Дженни дрогнула; но всё же продолжала настаивать. Тогда Джо смерил её с головы до ног одним спокойным и самоуверенным взглядом — так, что она поняла: надежды больше нет. Весёлость померкла в её глазах, исчез кокетливый задор, и она сидела молча, трепеща от зависти.

Тем не менее она вся превратилась в слух и, жадно ловя каждое слово Джо, рассказывавшего о себе, невольно сравнивала этих двух людей и их достижения в жизни: блестящий успех Джо и плачевные неудачи Дэвида.

Джо говорил весьма откровенно — он всегда щеголял откровенностью. Было ясно, что он считал прекращение войны преждевременным — «в конце концов война совсем уже не такая плохая штука». Впрочем, дела его и теперь великолепны. Джо вынул золотой портсигар, закурил, втягивая ноздрями аромат турецкого табака, затем, наклонясь вперёд, дружески похлопал Дэвида по колену.

— Ты знаешь, конечно, что мы, Джим Моусон и я, купили завод у Миллингтона. Видит бог, мне жаль бедного Стэнли! Теперь он навсегда поселился в Борнмаусе вдвоём с женой. Славный парень, знаешь, но теперь совсем безнадёжен. Совершенная развалина; говорят, это расстройство нервной системы. Да, пожалуй, для него было самым лучшим выходом то, что мы освободили его от завода. И он получил за него хорошие деньги, о да, хорошие деньги!

Джо помолчал, затянулся папиросой и простодушно улыбнулся Дэвиду. Его хвастовство стало теперь несколько утонченнее, он прикрывал его маской кроткого безразличия.

— А знаешь, мы получили заказ на новое оборудование для «Нептуна». Что? Ну да, конечно, мы снова перешли на старое производство, тотчас же, как война кончилась. Пока все простофили сидели на грудах своих гранат и раздумывали над тем, что случилось, мы перешли опять на производство инструментов, и болтов, и кровельных подпорок. Понимаешь… — Джо заговорил с ещё большей экспансивностью и доверчивостью. — Пока шла война, копи были заняты только добычей угля; ни один шахтовладелец не имел времени осматривать и ремонтировать шахты, если даже допустить, что он мог бы достать оборудование, — а это было невозможно. Вот мы с Джимом и рассудили, что когда мир будет заключён, они все завопят о товаре, а никто не сможет откликнуться на этот вопль, кроме таких ранних пташек, как мы с Джимом. — Джо тихо вздохнул. — Вот таким-то образом мы и получили заказ для «Нептуна». Ха-ха, до конца года мы им должны поставить оборудование на пятьдесят тысяч фунтов.

Эта колоссальная, почти сказочная цифра — пятьдесят тысяч фунтов — прогремела в маленькой комнате, заставленной дешёвой мебелью и полной дыма от турецких папирос Джо, и оглушила бедную Дженни до того, что у неё чуть не лопнули барабанные перепонки. Подумать только, каким колоссальным предприятием распоряжается Джо! Она вся ушла в своё кресло, пожираемая завистью.

Джо видел, какой он произвёл эффект, видел голодное выражение в глазах Дженни, холодную враждебность в глазах Дэвида, и все это немного ударило ему в голову. Он продолжал с снисходительной развязностью:

— И, скажу тебе, хотя у нас и много дела на заводе… (Хорошо звучит «Моусон и Гоулен», не правда ли? Уж извините, я немного пристрастен к нашей фирме.) Да, так я хотел сказать, что мы с Джимом имеем ещё всякие побочные доходы. Возьмите, например, такой случай: ты, конечно, слышал, Дэви, о ликвидационной комиссии? Нет? — Джо с сожалением покачал головой. — Ну, жаль, что не слышал. Ты бы мог подзаработать немного денег, хотя, впрочем, браться за эти дела можно только имея капитал. Видишь ли, правительство, дай ему бог здоровья, во время войны закупило и заказало и реквизировало целую кучу вещей, которые им теперь не нужны, все — начиная от резиновых сапог и кончая целой флотилией торговых судов. Ну, а раз государству теперь это все не нужно, оно, естественно, желает его сбыть с рук…

Джо, этот верноподданный короля, развалился в кресле, позволив себе слегка ухмыльнуться при воспоминании о том, как он своими скромными силами помогал правительству избавляться от того, что ему не нужно.

— Видите этот мой автомобильчик на улице?

— О да, Джо! — захлебнулась восторгом Дженни. — Какая прелесть!

— Недурён, недурён, — согласился Джо. — Ему один только месяц. Хотите знать, как это вышло? — Он сделал паузу; его карие небольшие глаза заблестели. — Шесть недель тому назад Джим и я ездили за Морпет осматривать кое-какое государственное имущество. В одном лесозаводе нам попалась на глаза парочка тракторов, которыми пользовались на лесопилках и которые второпях забыли вывезти. Они стояли среди гниющих колод, покрытые ржавчиной и заросшие крапивой до самых маховиков. На первый взгляд машины были хлам, но, осмотрев их как следует, мы увидели, что ход у них хороший, всё равно, как у новых, и что они стоят каждая добрую пару тысяч. Ну, мы с Джимом предложили цену как за хлам и забрали машины. Погнали их в Тайнкасл, вычистили, покрасили и в таком нарядном виде продали. Барыш разделили пополам, — и этот мой автомобильчик, что стоит там, — Джо махнул рукой по направлению к окну, — моя доля барыша.

Пауза. Затем с бледных губ Дженни срывается невольный вздох восхищения. Этот чудный, чудный автомобиль, сверкающий на улице перед домом, куплен и оплачен благодаря одному лишь деловому манёвру. Этакая ловкость! О, это было уж слишком, слишком, больше, чем она могла вынести.

Джо на этом кончил разговор. Джо умел произвести впечатление. Он бросил взгляд на дешёвые синие эмалевые часы на камине и, с восклицанием испуга, проверив время по своим, золотым, вскочил с места.

— Боже! Мне уже надо быть в дороге! Я прозеваю Джима! Очень жаль, что приходится так скоро вас покидать, но я обещал быть в семь часов в Центральной.

Он пожал руки Дэвиду и Дженни и пошёл к дверям, смеясь и разговаривая, благодушный, энергичный, весёлый, смакующий жизнь, полный собой. Дверь за ним захлопнулась, зажужжал автомобиль, и Джо умчался.

Дэвид поглядел на Дженни с лёгкой иронической усмешкой.