Феникс поцеловала меня так, будто хотела забраться ко мне внутрь через рот. В какой-то момент я ей даже ответила. Мы обе были лишь руки и ладони, но вот ее тело, наконец, оказалось на столе, а я нависла над ней. Мои ноги все еще касались пола, а вот ее сомкнулись на моей талии. Будь я мужчиной, мы бы уже прошли точку невозврата, но для двух женщин заняться быстрым сексом не так просто. Секс между двумя девушками больше про прелюдию, чем про трах. Я замешкалась, пытаясь понять, как доставить ей то удовольствие, которого она хотела, и это помогло мне вернуть контроль над собой — как минимум для того, чтобы выпрямиться и прекратить вжимать ее в стол. Потом я увидела Ньюмана — у него в руках был поднос с нашей едой. Он уставился на меня так, будто у меня вторая голова выросла — уродливая такая, — или вообще какая-то отдельная часть тела, как у какого-нибудь монстра.

— Твои глаза, Блейк. — Произнес он. — Что у тебя с глазами?

Я опустила взгляд на женщину, лежавшую передо мной на столе — ее ноги все еще обнимали меня за талию. Помада размазалась у нее по лицу, как макияж готического клоуна, а глаза будто сияли. Но это были не ее глаза, а мои. Я видела их у нее в глазах — они, как коньячные бриллианты, отражали тот сияющий свет, которого никогда не было в этом зале.

61

Я высвободилась из объятий Феникс, чтобы нацепить свои солнечные очки. Ньюману я сказала:

— Помоги мне от нее избавиться.

Он поставил поднос с едой на ближайший столик и поспешил мне на помощь. Я накинула ему за это пару очков. Я знаю, что некоторые маршалы из числа людей отказались бы прикасаться к Феникс или ко мне после того, как увидели бы мои горящие глаза. Он помог мне избавиться от нее, не навредив ей, а это было гораздо сложнее, чем звучит. Она продолжала твердить:

— Нет, нет, пожалуйста, не останавливайся! Пожалуйста! — Феникс вырывалась из рук Ньюмана — не потому, что хотела врезать ему, а просто потому, что хотела дотянуться до меня. Я не очень хорошо понимала, что именно я с ней сделала, так что понятия не имела, как это исправить. Это было похоже на ardeur, который кормится любовью и желанием, но оно должно было прекратиться в тот момент, когда она прекратила касаться меня или смотреть мне в глаза. Почему оно все еще действует на нее?

Мой живот так скрутило от голода, что я буквально сложилась пополам. А, вот почему. Я направилась к столику, на котором Ньюман оставил нашу еду, и взяла свой гамбургер. Не самый лучший бургер на свете, но в нем есть белок, и это первое, что я ем сегодня после завтрака, со времен которого прошло уже порядка семи часов.

— Блейк, сзади! — Рявкнул Ньюман.

Я повернулась, все еще держа в руке свой бургер. Позади меня стоял бармен Барри с бейсбольной битой в руках, как будто быть выше меня на фут и тяжелее на сотню фунтов (30 см. и 45 кг. — прим. переводчика) было для него недостаточно.

— Уебывайте из моего клуба! С жетоном вы или без, монстров тут не обслуживают!

Он что, увидел мои глаза? Нет, если бы он реально увидел, как они сияют через весь зал, народ был бы больше напуган, а все, кого я видела вокруг, просто наблюдали за происходящим. В смысле, за нашим лесбийским экшеном, который внезапно перерос в драку — это было вдвойне интереснее. Так почему же Барри назвал меня монстром?

Позади меня раздался голос Феникс:

— Отпусти меня! Отпусти меня к ней! Пожалуйста, пожалуйста!

— Давайте все успокоимся. — Произнес Ньюман за моей спиной, стараясь перекричать мольбу девушки.

Я посмотрела на Барри сквозь свои солнцезащитные очки, и он отвел взгляд, стараясь не смотреть мне в глаза даже сквозь темные стекла. Он распознал симптомы жертвы вампира, которой оттрахали мозги. Технически вампиром я не была, но постепенно я приближалась к той черте, где если нечто ходит, как утка, и крякает, как утка, то… ну, вы понимаете. Я проглотила кусок бургера, который успела откусить, и постаралась придумать, что бы мне такого сказать, чтобы разрядить обстановку. Если бармен замахнется на нас своей бейсбольной битой, мы имеем право стрелять в ответ, потому что одного хорошенького удара такой штуковиной по виску вполне достаточно, чтобы убить — так же, как это сделала бы пуля. Я не хотела убивать Барри только потому, что потеряла контроль над своими метафизическими приколами.

— Барри, опусти биту. — Сказал Ньюман. Если бы ему не приходилось сдерживать Феникс, которая все еще пыталась вырваться, он, вероятно, уже направлял бы свою пушку на бармена, но ему буквально не хватало для этого рук.

— Ты проглотила. — Заметил Барри. — Но ты не можешь есть твердую пищу.

Барри протусил с вампирами достаточно долго, чтобы знать, что некоторые из них притворяются, что едят обычную пищу. Как люди с анорексией, которые нарезают свою порцию на мелкие кусочки и передвигают их по тарелке, чтобы все выглядело так, будто они едят, но на самом деле это иллюзия.

Я сглотнула еще раз и открыла рот достаточно широко, чтобы бармен видел, что клыков у меня нет. Я даже оттянула губы пальцем, чтобы ему было лучше видно.

— Видишь, клыков нет. — Сказала я.

— Что ты такое?

— Поверишь, если я скажу, что сама не знаю точно?

— Что за хрень ты несешь? — Кажется, теперь он злился вместо того, чтобы просто бояться меня, но его бейсбольная бита стала клониться к полу, а не воинственно торчать наизготове.

— Опусти биту к полу, Барри. Не нужно никому причинять вреда. — Раздался голос Ньюмана позади меня. Ему все еще приходилось перекрикивать Феникс.

Что бы я с ней ни сделала, оно все еще работало, потому что она хотела вырваться, чтобы подойти ко мне, и чтобы я закончила начатое. За эти годы меня и саму тоже трахали в мозг. Как-то раз чуть до смерти не довели, а я наслаждалась процессом. Вероятно, я бы наслаждалась им до последнего вздоха.

— А ей типа не навредили? — Поинтересовался Барри, ткнув пальцем мимо меня, в сторону Феникс. Бита в его руке вновь была наизготове. Так себе прогресс.

Я откусила еще один кусок от своего бургера, потому что пока я не наемся, я представляла опасность для окружающих. Я