«Вот. Печенье, орехи, сгущенка… Ещё леденцы и сок. Ещё носки и кофта тёплая. И книжка». Тётка кивнула, отпуская Риту, махнула толстой рукой – «Проходите. Второй корпус, четвертая палата. В администрацию сперва зайдите, там скажут…»

«Что мне там скажут? И зачем? Мне ничего не надо, я тётку повидать приехала» – с тревогой думала Рита, идя по обсаженной кустарником дорожке к административному корпусу.

– Калиниченко Евгения Тимофеевна? Есть у нас такая. Вам во второй корпу, от нас – направо, за угол завернёте и увидите. Вы идите, я позвоню. Она к вам выйдет…

Рита взялась за ручку двери и услышала, как дежурная говорила кому–то в трубку: «К Калиниченко пришли. Во дворик её выведите. Она в каком состоянии, не плачет?»

– С чего ей плакать–то? Она же не ребёнок, – сказала Рита дежурной. И вдруг испугалась. – Господи, да что же это? Что с ней случилось? Что произошло?!

– Не волнуйтесь так, с ней всё хорошо, да вы сами увидите. Идите, не бойтесь. С тётушкой вашей всё хорошо, её в садик выведут, там с ней и посидите. Погода-то тёплая стоит, гуляют все, чего в палатах сидеть? – речитативом выводила дежурная, глядя в Ритино побледневшее лицо. – Посидите с ней в садике, поговорите…

«Дворовая компания»

Больничный садик оказался неожиданно большим – настоящий парк, со скамейками вдоль дорожек, кустами боярышника и сирени, зелеными лужайками и пышно цветущими клумбами, которые, стараясь не задеть гуляющих, поливал из шланга мужчина в спортивном костюме (больной? или санитар? У него не спросишь…)

Калитку в сад открывали с самого утра – для желающих сделать зарядку на свежем воздухе. Душевая открыта с семи. Завтрак в девять. Потом процедуры и обход врачей. После обеда в саду можно было находиться до вечера. Часы посещений – с пятнадцати до девятнадцати, до ужина.

Рита приехала, когда обед уже закончился, и больные гуляли по дорожкам парка и сидели на скамейках. Рита смотрела на них с жадным любопытством. На сумасшедших они были похожи меньше всего – обыкновенные больные в обыкновенной больнице (скорее, выздоравливающие, ведь больные не гуляют, в постели лежат).

К удивлению Риты, за кустами сирени обнаружился теннисный стол, вокруг которого собралась молодёжь. Двое играли, остальные терпеливо дожидались своей очереди, метко и остроумно комментируя игру. Вот этих уж точно не назовешь больными, типичная дворовая компания, какую можно встретить в любом дворе! Почему они здесь? От чего их здесь лечат? Острят, хохочут, играют в теннис, крутят ручку настройки радиоприёмника. И болтают без умолку, пересыпая разговор радостным смехом. Анекдоты травят, что ли?

Неужели они – психбольные? Рита присмотрелась повнимательней. Парнишка лет шестнадцати – что он здесь делает, это же больница для взрослых! – что-то увлечённо рассказывал, энергично жестикулируя и строя уморительные рожи. Остальные хохотали, повторяя с весёлой завистью: «Витёк, ну ты даёшь! Силён же врать! Слушай, ты книгу напиши об этом, смешная получится»

Рита сделала вид, будто кого-то ищет (она и впрямь искала Женьку, которая, похоже, выйти к племяннице не торопилась – во «дворике» её не было). – «Итальянский дворик!» – прыснула Рита и подошла поближе к зарослям сирени…

Голова в авоське

– Да не сочиняю я, всё по правде было! Ей-богу, – клялся рассказчик. – Башка как чугунная ванна и всё время трещит.

– Витёк, у тебя там, как в радиоприёмнике, помехи, га-га-гааа… – И вся компания радостно загоготала. Не удержавшись, Рита хихикнула.

– Ну, вроде того, – согласился рассказчик. Так болела, я уж думал, хоть бы совсем отвалилась, легче бы стало. Не болела бы тогда – голова-то. А потом казалось, что я иду и голову в авоське несу, как арбуз! Небольшой, кило на четыре…

– Четыре килограмма мозгов! Круто. Витёк, это реально круто. Сразу видно, что медалист, – высказались сзади.

– Глохни, Валик, не перебивай, пускай Витёк рассказывает. Дальше-то что было? – с жадным любопытством спросила рыженькая, похожая на лисичку девчонка («У них тут школьная продлёнка, что ли? Для старшеклассников» – Чего было-то, Вить, не томи!

– Ну, а чего? Так и нёс, в авоське, – воодушевившись, плёл околесицу Витёк, приобнимая рыженькую за плечи и довольно улыбаясь.

Сочиняет, – окончательно уверилась Рита. Тем временем Витёк под общий смех изображал, как он нёс в авоське голову, пиная её коленками, словно мячик. Компания умирала со смеху, даже в теннис играть перестали. На них с завистью смотрели с соседних лавочек и качали головами, улыбаясь.

А у них тут весело! – подумала Рита с удивлением. – Как в санатории. После завтрака процедуры и тихие игры с психологом, после обеда прогулка на свежем воздухе, настольные игры, теннис…

«Медалист» Витёк между тем, не теряя времени даром, увлёк рыженькую лисичку в кусты сирени… Пора бы Женьке выйти, знает ведь, что я приехала. Где же она? – Рита беспомощно огляделась, поменяла руку, уставшую от тяжелой сумки, но не решилась поставить сумку на землю…

Больные

– Вы к кому? Может, я позову? – окликнула её проходившая мимо женщина в цветастом халате. Все женщины здесь были одеты в нарядно–яркие халаты с красными маками, желтыми ромашками или синими васильками. Мужчины вышли на прогулку в коричневых вельветовых пижамных курточках или в тренировочных костюмах «Адидас». Стройные, подтянутые, гладко выбритые. «Спортсмены, что ли? – думала Рита. – Они, говорят, от нагрузок с ума съезжают, не выдерживают. Нервы подлечат – и снова в спортзал, медали зарабатывать, с них как с гуся вода»)

– Я к Жень… к Калиниченко Евгении, – поправилась Рита. Женщина по всем приметам была пациенткой больницы, то есть сумасшедшей. «Господи! Зачем я с ней заговорила, – в смятении думала Рита. – Теперь не отвяжется…»

– Да вы не бойтесь, – увидев её испуганные глаза, улыбнулась женщина. – Здесь ненормальных нет, их в другом корпусе держат, там ограда и на окнах решетки, их не выпускают. Мы бы все тут со страху померли! В парк только из нашего корпуса пускают, врачи говорят, полезно.

Вот и гуляют все до ужина, погода ведь хорошая. И после ужина гуляют – до отбоя, темнеет поздно, в одиннадцать светло ещё, – словоохотливо рассказывала Рите её собеседница. – А по мне так хоть всю ночь гуляй: второй год спать не могу, бессонницей мучаюсь. Тут все такие лежат – у кого бессонница, у кого слёзы по любому поводу, или жизни себя лишить пытались, с отчаянья, или довёл кто…

Спортсмены лежат, нагрузок не выдержали, вот и попали в больницу… Им отдыхать надо, лежать, а они с утра пораньше в парке бегают, тренируются, на турнике крутятся, гнутся по всякому… Вот кто