– Что у тебя молодой любовник, что вы с ним время от времени встречаетесь на море. Это так?

– Что с того? Тебя это не касается.

Он снова поцеловал ее. Затем еще.

– Может, забудем все? Я не стану тебе ничего обещать, но попробовать-то могу…

– Что попробовать?

– Хотя бы тебя попробовать на вкус. Ты сильно изменилась, похудела, стала какой-то другой. Если бы ты только знала, как я хочу тебя.

– Может, сутки и продержишься, – кольнула она его. Не хотела упреков, но это получилось само собой, словно помимо ее воли. – Хорошо, давай сыграем в игру.

– В какую? – Крымов уже держал ее в кольце своих рук и страстно целовал, мешая говорить.

– Подожди. – Она схватила со стола хрустальную рюмку и неожиданно для Крымова ударила об пол. Рюмка разлетелась на множество осколков. – Крымов, замри.

Он испуганно посмотрел на нее.

– Ты чего, Земцова? Заболела?

– Сколько осколков найдешь, столько дней я буду с тобой. Как жена. Ни упреков, ни слез, ни обид, идет?

– Осколки? Ты уверена, что правильно поступаешь?

– Абсолютно.

– Тогда ни одного дня. Ни одного часа. Прямо сейчас отправлюсь в аэропорт, оттуда в Москву, к Машке, потом увидим…

– Скатертью дорога…

Она высвободилась из его рук и ушла в спальню. Разделась и легла. Слезы душили ее. Если бы ее спросили, с чего это она разбила рюмку, она никогда бы не ответила – не знала. Сделала, произнесла вслух унизительные для Крымова слова и ушла от него. Вот и все. Потеряла его навсегда.

Он постучал.

– У меня здесь одежда, я войду? – услышала она и съежилась под простыней. Дожила, Земцова, Крымов к тебе в спальню уже стучится. Да где это видано было, чтобы Крымов вообще к кому-то в спальню стучался? Он ломится, как хозяин, во все спальни…

– Войди. Только ненадолго. Я уже сплю.

Он вошел, и она не успела ничего сказать, как он набросился на нее, сорвал простыню и включил лампу.

– Хочу посмотреть на тебя, – прорычал он, и она поняла, что проиграла, но тут же над самым ухом услышала: – Тридцать два осколка, можешь посчитать, они на столе, в блюдце… Играем!

«Тридцать два дня… Тридцать два дня любви или пытки?»

…Они появились в агентстве позже всех. Чайкин и еще какая-то неизвестная Земцовой девушка в короткой юбке и прозрачной розовой блузке, не скрывающей полную грудь, пили кофе. Несмотря на жару, в приемной было прохладно. Таня в просторном белом платье хозяйничала у микроволновки, делая бутерброды с сыром и готовя новую порцию кофе.

– А, пришли! – Она просияла, увидев Земцову вместе с Крымовым. Для нее это означало, что ночь они провели хотя бы в одной квартире, а вот в одной постели или нет, это уже ее не касалось. Или почти не касалось. – Тебя вот тут одна клиентка дожидается. Мне не стала говорить, по какому делу пришла…

Крымов, увидев девушку, тотчас вспомнил ее имя. Вероника. Девушка из самолета. Пришла, чтобы напомнить Крымову о своем обещании позвонить проректору университета. Не постеснялась явиться в таком виде. Знала, что ему это не понравится, понимала, что напомнить можно было бы и по телефону, но все равно пришла. Обиделась, что он так грубо поступил с ней, и решила отомстить. Пусть таким вот, с первого взгляда невинным, способом, но все равно отомстить.

Земцова скользнула по посетительнице равнодушным взглядом и скрылась в своем кабинете. Еще утром, в постели, она заявила Крымову, что прошли первые сутки, хотя прошло всего несколько часов, к тому же бессонных. О каких сутках могла идти речь? Да и вообще, не стоило ничего говорить, настолько они были счастливы вместе.

Крымов тотчас открыл свою записную книжку и принялся звонить в университет. Но проректора, его хорошего приятеля, на месте не оказалось.

– Вероника, вы позвоните мне, пожалуйста, завтра. Если будут какие-то новости, я вам скажу. А еще лучше позвоню вам сам.

– Может, перезвонишь в университет через полчаса? Я никуда не спешу. – Вероника, обратившись к Крымову на «ты», разозлила даже Чайкина, который, услышав такое, чуть не поперхнулся кофе. Он повернул голову в сторону Крымова и понял, что эта девушка появилась здесь не случайно, что ее наверняка связывают с Крымовым какие-то отношения, которые тот, само собой, пытается скрыть. Понял он также и то, что девушка откровенно играет на публику, желая поставить как Крымова, так и Земцову в неловкое положение. Он успел взглянуть и на онемевшую Таню Бескровную, перед тем как сказать:

– Девушка, мы не работаем с представительницами вашей профессии. Я понимаю, конечно, ваше желание изменить свою жизнь и поступить в университет, но наше агентство не занимается такими делами. Это просто не наш профиль. Обычно мы расследуем дела об убийствах представительниц древнейшей профессии… Одна такая особа, к примеру, лежит сейчас на столе в морге, и я буду производить экспертизу, чтобы представить потом заключение о ее насильственной смерти… Слышали о Джеке-Потрошителе? Так вот, эту девушку тоже выпотрошили, как курицу… Ах, да, забыл представиться. Чайкин, Алексей Чайкин, судмедэксперт…

– Да, это правда, – поддержала его Таня, принимая из рук шокированной Вероники чашку с блюдцем, – к тому же у нас тут приличное заведение, и являться сюда в таком виде, знаете ли, как-то не принято.

Крымов, наблюдавший всю эту неприятную для него сцену, лишь пожал плечами.

– Как бы то ни было, я все равно перезвоню вам, – поспешил успокоить он посетительницу, взглядом показывая, где выход. – Я же предупреждал вас, что вам не стоит сюда приходить, что лучше звонить…

– Я не проститутка! – вдруг громко произнесла Вероника и оглядела присутствующих. – И нечего устраивать здесь концерт. Крымов прекрасно знает, кто я и в каких мы с ним отношениях… Вчера…

– Девочка моя, – перебил ее Чайкин, подошел и обнял ее за плечи, – что могло произойти между тобой и Крымовым вчера, когда мы всей компанией встречали его в аэропорту, а потом пили всю ночь у него дома? Это ты, подруга, устраиваешь тут спектакль, обращаясь к нему на «ты» в присутствии его жены, Земцовой. Я не знаю, кто тебя послал и какие ты преследуешь цели, но не стоит вот так грубо компрометировать нашего коллегу… Он, безусловно, человек мягкий, деликатный, может, познакомившись с тобой в самолете – а больше, я уверен, вам встретиться было негде, – он и пообещал тебе кому-то позвонить, чтобы помочь тебе в твоих делах, но не больше. А теперь уходи и, пожалуйста, никогда сюда больше не приходи.

Земцова, отлично слышавшая весь этот разговор из своего кабинета, была потрясена тем, как ее друзья переживают за них с Крымовым. Судя по всему, эта девица действительно летела вместе с Крымовым в самолете, и тот, по обыкновению, наговорил и наобещал ей много чего. Возможно, сказал, что позвонит, и девушка восприняла это по-своему. Но зачем ей понадобилось приходить в агентство, когда достаточно было позвонить Крымову на мобильный, вот этого она понять не могла. Получается, что девчонка сделала это намеренно, чтобы отомстить ему за что-то, чтобы продемонстрировать перед всеми, кто будет в это время в агентстве, что они с ним чуть ли не любовники. Неужели Крымов, одумавшись перед самой посадкой, что позволил себе лишнее в разговоре с девушкой, решил в последнюю минуту от нее отвязаться и допустил грубость? Позже, в аэропорту, эта девица увидела, что Крымова встречает женщина, и захотела насолить ему, появившись без предупреждения в агентстве. Когда же она увидела его входящим в приемную в сопровождении той самой женщины из аэропорта, то поняла, что может досадить не только Крымову, но и его жене или любовнице… Это было первое, что пришло Юле в голову, и она улыбнулась своей догадке. Представив, какие чувства должен был испытывать сейчас Крымов, всю ночь клявшийся ей в своей любви и верности и вдруг попавший в такой переплет, она испытала чувство, похожее на удовлетворение.