Полина попыталась закрыть дверь перед его носом, но Севастьян подставил ногу.

– Ничего, я подожду!

Он переступил порог, закрыл за собой дверь. Полина спиной вжалась в стенку, она смотрела на него испуганно и сердито.

– Что там у тебя под футболкой? – остервенело спросил он. – Ничего, да? Для Макара своего стараешься?

– Нажрался, да? – вопросом на вопрос ответила она.

– Так же, как и ты!

– Я не нажиралась! Я просто выпила.

– С Макаром? И жрешь с ним, и целуешься… Ты уже спала с ним?

– Да пошел ты!

– Значит, спала.

– Не твое дело!

– Дрянь!

Севастьян размахнулся, чтобы ударить ее. Она зажмурилась, ожидая пощечину, но он передумал. В безнадежном жесте опустил руку, прошел в гостиную, где тихо играла музыка. Стол накрыт: отбивные в кляре, вернее, то, что от них осталось, красная икра в блюдечке, сырная и колбасная нарезка, салатики… Две пустые бутылки из-под вина под телевизором, на столе два бокала.

– Я смотрю, хорошо вы здесь окопались.

Севастьян щелкнул пальцем по бокалу, на краях которого четко угадывались следы губной помады.

– Или это мать твоя пьет? – с последним и жалким проблеском надежды спросил он.

– Нет мамы, завтра будет. А ты иди отсюда! – огрызнулась Полина. – Сейчас Макар придет, он тебя по стенке размажет.

– И когда он придет?

– Скоро!

– Что ж, чем быстрее, тем лучше, – недобро усмехнулся он. – Посмотрим, кто кого по стенке размажет!

– Зачем тебе все это? – досадливо сморщилась она. – Все равно я не буду с тобой.

– А с кем будешь, с Макаром?

– А он что, по-твоему, не человек?

– Он тебе в отцы годится!

– А ты в подметки ему не годишься! С тобой никак, а с ним – как на вулкане, понял?

– Знаешь, ты кто после этого?

– Да? Если бы с тобой спала, значит, порядочной была бы, если с Макаром – то, значит, блудь? А не пошел бы ты куда подальше?

– Да нет, я сначала Макара дождусь.

Севастьян обозначил движение, будто закатывал рукава перед боем.

– Я уже здесь, – услышал он вдруг голос за спиной.

И вчера Макар смог бесшумно войти в дом, и сейчас. Тогда его выдал скрип двери, а в этот раз он заговорил, потому что ему нужно было ошеломить противника эффектом неожиданности.

– Чего ты хочешь? – спросил он внешне невозмутимо, но внутренне напряженно, с уже спущенной с цепи угрозой, которая вот-вот должна была обратиться в опасное действие.

Его природная мощь измерялась сейчас киловаттами, и Севастьян физически ощущал это. И жалел, что пошел на обострение. Не надо бы ему связываться с Макаром. Пугающая бездна в нем, бесконечная, беспросветная, смертельно опасная. Но и отступить Севастьян не мог. Может, он и слабее Макара, но характер у него не тот, чтобы сдаваться.

– Как ты мог? С ней!

Он смог собраться с духом и даже схватил Макара за грудки, но почувствовал вдруг слабость в руках и онемение в ногах.

– Руки убери! – тихо, но с громовым грохотаньем в голосе потребовал Макар.

Севастьян разжал пальцы и тут же пожалел об этом. Макар стремительно шагнул вперед и ударил его лбом в переносицу. Будто пушечное ядро ударилось в лицо, в голове затрещало, загудело, в глазах взрывались звезды. Но, как это ни странно, Севастьян удержался на ногах. Его охватила отчаянная злость человека, которому больше нечего терять, она держала его на весу, не позволяя упасть. Она же швырнула его на противника. Когда-то он всерьез занимался карате, но ни руки, ни ноги не вспомнили ни один прием из его, в общем-то, небедного арсенала. А еще в детстве он ходил на бокс, всего полгода, но именно серию простых прямых ударов и выдала сейчас мышечная память. Он шел вперед напористо, как танк: где бил, а где и просто давил кулаком, пытаясь пробить защиту Макара. И ему это удалось. Ошеломленный противник упал, стукнувшись затылком о дверной косяк, и Севастьян навалился на него, обхватив руками шею.

Но Макар снова изловчился ударить его головой. На этот раз удар оказался более слабым, но все равно на какое-то время Севастьян потерял контроль над собой и поэтому вдруг оказался под противником. Макар сжал его голову руками, с силой оторвал от пола и резко ударил об него. От боли у Севастьяна померкло сознание, а Макар продолжал бить его затылком о пол, второй раз, третий… Он мог бы его убить, если бы отчаянное упрямство не взорвало Севастьяна изнутри. Он и сам не понял, как это у него вышло, но Макар снова вдруг оказался под ним. И он сам ударил его лбом в переносицу, потом левым локтем в челюсть, затем правым туда же.

Макар бешено взревел, в неистовстве схватил Севастьяна за грудки, опрокинул на бок, заставив левым виском удариться об острый угол перевернутого кресла. Это был очередной нокаут, но в Севастьяна будто бес вселился. Он вскочил на ноги, рывком оторвал от пола тяжеленное кресло и поднял его над головой, чтобы обрушить на врага. Макар находился в проигрышном положении. Он лежал на боку, опираясь на локоть, и ничем не мог защититься от убийственного удара. Ничем, если не считать ствол пистолета, который смотрел точно на Севастьяна.

– Стоять! – заорал он.

Вовремя осознав опасность, Севастьян застыл как вкопанный. Однако кресло оказалось настолько тяжелым, что его невозможно было удержать на весу, и ему пришлось сместиться вправо, чтобы самому не оказаться погребенным под этой тяжестью. Но кресло все равно ударило его по ноге, да с такой силой, что Севастьян растянулся на полу… Кажется, он что-то себе сломал и, похоже, не сможет подняться…

Зато Макар встал на ноги. Тряхнув головой, он снова наставил на Севастьяна пистолет.

– Знаешь, почему я тебя не убил?

В ответ, стиснув зубы, Севастьян сдавленно простонал. Больно! Как же больно!..

– Потому что я не передернул затвор, – не дождавшись отзыва, глумливо скривился Макар.

И резким движением дослал патрон в патронник.

Но на руке у него повисла Полина.

– Не надо! Ну пожалуйста! – визжала она.

– Да не буду я его убивать, – мотнул головой Макар. – Руки только марать…

Он опустил руку с пистолетом, обнял Полину за талию, привлек к себе.

– Ты проиграл, парень. Проиграл по всем статьям. И мой тебе совет: будь мужиком, умей проигрывать. Это даже не совет. Это последнее предупреждение… Ты меня понимаешь?

Зажмурившись от невыносимой боли, Севастьян кивнул. Он действительно проиграл, и даже не столько физически, сколько морально. Да и физически он раздавлен. Наверняка у него перелом бедренной кости…

Но, как ни странно, на ноги он смог подняться без посторонней помощи. Полина так страстно льнула к своему Макару, что у нее и в мыслях не было протянуть руку поверженному кавалеру. Хромая, Севастьян шел к двери, а она взасос целовалась с Макаром. Она казалась безвольной игрушкой в его руках, он мог делать с ней все что хотел. Увы, Севастьяну не хватило удачи, чтобы его уничтожить. Но ведь все еще впереди.