— Поднимитесь на второй этаж, там платный, но почище.

Я поблагодарила ее и пошла наверх по лестнице. На второмэтаже я шла мимо большого окна, выходящего на площадь. На всякий случай явыглянула в окно, решила проверить как там поживает бежевая «копейка» моегоненаглядного.

И тут я замерла на месте, забыв все на свете, даже своежелание посетить туалет.

Из многострадальной «копейки» вылезал какой-то человек. Онзахлопнул дверцу, огляделся и спокойно пошел по площади. На улице было довольнотемно, и сначала мне не удалось его разглядеть, но через несколько шагов оноказался под фонарем.

Это был молодой спортивный парень в черной кожаной куртке, вчерных джинсах, вязаной шапочке. Парень как парень. Увидишь на улице — необернешься. Тот самый парень, который спускался со второго этажа «нашего» дома,когда я пряталась за подвальной дверью. Та же мягкая пружинистая походка. То жесамое чувство страха, возникшее у меня внизу живота. Этот парень явно не былпохож на обыкновенного автомобильного вора.

Я припала к окну, наблюдая за «черным человеком». Он пересекплощадь, еще раз внимательно огляделся, сел в темную «девятку» (плохоеосвещение не позволило мне точнее определить ее цвет) и уехал.

Забыв обо всем остальном, я сбежала по лестнице, вышла наплощадь и подошла к «копейке».

Я смотрела на машину с опаской. Во всяких детективныхфильмах злоумышленники подкладывают бомбу в чью-нибудь машину, потом человексадится в автомобиль, включает зажигание — и привет, жуткий грохот, и отчеловека остается одна пуговица. Мне этого не хотелось. Но, во всяком случае,«черный человек» только что открывал и закрывал дверцу автомобиля, и ничего непроизошло. Я решила рискнуть. Открыла левую дверцу, залезла в машину иогляделась. С виду все было так же, как прежде. Из машины ничего не пропало и,на первый взгляд, ничего в ней нового не появилось — никаких коробок из-подторта или от обуви, никаких записок с черепом и скрещенными костями. Ясогнулась, почти легла на сиденье и заглянула под приборную доску. И там,внизу, я увидела темный ящичек, которого, насколько я помнила, раньше не было.Я вздрогнула и осторожненько, стараясь ничего не задеть, выбралась из«Жигулей». Тихонько, аккуратно, без хлопка закрыла дверцу. Вернулась в заложидания. И задумалась.

Положение мое было ужасным. Мало мне было бандитов изчерного джипа, так еще какой-то неизвестный одиночка пытается меня убить. Тоже,между прочим, весь в черном. Что-то у меня с черным цветом возникли напряженныеотношения. Я сидела, уставившись в одну точку, и вдруг перед глазами у меня какбудто вспыхнул яркий свет. Я прозрела!

С чего я взяла, что в субботу «черный человек» охотился заКаролиной? Обычно в этой квартире по субботам бывала я, обычно именно меняможно было найти в голом виде на диване, пока ненаглядный плескался в душе.Значит, меня-то и собирался убить этот «черный человек»! И только благодарячудовищному стечению обстоятельств, вместо меня на диване оказалась Каролина.За что и поплатилась. Впрочем, поделом этой стерве. Да, но потом «черныйчеловек» каким-то образом узнал, что я осталась жива, и повторил свою попытку.Как уж он меня выследил, как узнал, что я приехала на машинененаглядного, — не знаю, в конце концов, это его работа. Но почему он замной охотится? Зачем ему меня убивать?

Мне снова повезло, я увидела, как он заминировал машину, итеперь ни за что в нее не сяду. В конце концов, деньги у меня есть, я поеду натакси. Вот только куда я поеду? Этот вопрос был мне пока не ясен.

В голове шевельнулась какая-то мысль, но я не успеладодумать ее до конца, потому что рядом раздался тихий гнусный голос:

— Хозяйка, купи могилу!

Я вздрогнула: жизнь моя действительно висела на волоске,могила казалась вполне возможным и не очень отдаленным будущим, но к шуткам наэту тему я была не готова. Обернувшись на голос, я увидела типичного бомжа —грязного, заросшего недельной щетиной, одетого в такие лохмотья, которыхпостеснялось бы уважающее себя огородное пугало. И этот омерзительный тип сноваповторил, обращаясь явно ко мне:

— Хозяйка, купи мобилу! — с этими словами оносторожно вытащил из своего кармана… сотовый телефон!

Значит, мне послышалось! Он предлагал мне не могилу, а«мобилу», то есть мобильник… Мне совершенно не хотелось что-нибудь покупать утакого грязного и противного бродяги, но у меня в голове шевельнулась однамысль. Глаза у меня заблестели, и я поманила бомжа.

— Работает телефончик-то? — спросила яподозрительно.

— Обижаешь, хозяйка! — Бомж сделал честные глаза иударил себя кулаком в грудь.

Я брезгливо взяла телефон двумя пальцами, обтерла егоносовым платком, который тут же выкинула в урну. Табло телефона светилось.

Потыкала пальцем в клавиши. Похоже, аппарат работал.Разумеется, он был ворованным, но я закрыла на это глаза. Телефон нужен был мнена несколько часов для реализации возникшего только что плана. И еще мне нуженбыл бомж. Вот этот самый — грязный, небритый, оборванный бомж. План был жуткорискованный, но от страха и беспокойства я дошла, что называется, до ручки. Онивсе мне надоели — и бандиты, и ненаглядный, и, особенно, тот парень весь вчерном, который меня преследует и хочет убить. Что я им всем сделала? Ну ладно,раз вы так со мной, то пеняйте на себя.

Я поднялась со своего места, наклонилась к уху бомжа,стараясь не дышать и ненароком к нему не прикоснуться, и зашептала.

Бомж слушал мои инструкции совершенно спокойно: труднаяжизнь научила его ничему не удивляться. Внимательно выслушав, бомж солиднокивнул и сказал с довольной улыбкой:

— Сделаем! Сколько дашь?

Я еще немного пошептала и отпустила его восвояси.

Когда он отошел достаточно далеко, я огляделась по сторонами набрала номер сотового телефона моего ненаглядного. Отозвался тот же голос,что и в первый раз, — самоуверенный, хамский, но с претензией на грубоемужское обаяние.

— Ну что, Катя, надумала? — спросил он, даже неузнав, с кем разговаривает.

— Надумала, надумала, — я постаралась изобразитьиспуг и робость, — только дайте мне с Герой поговорить… Я хочу убедиться,что он еще жив!

— Наговоришься еще, нечего тебе с ним трепаться! —Голос бандита сочился ядом и издевкой.

— Не будет разговора — не будет денег! — отрезалая.

— Ну ладно… — На том конце линии послышалась какая-товозня, и я услышала голос ненаглядного. Но как же трудно было его узнать!

Думаю, если бы фруктовое желе могло говорить, оно б говорилопримерно таким голосом.

— Катя, Катюша, — простонала трубка, — спасименя… они меня убьют…

— Ты, донжуан малохольный, — прервала я егостоны, — признавайся, это от тебя они узнали обо мне?

— Катюша, — снова заныло желе, — что я могсделать? Они меня пытали. Катя, спаси меня!