Настоящая жизнь - Наталья Александрова

Блестящий шарик с бешеной скоростью носился в расписномкратере рулетки. Кара, как загипнотизированная, следила за его движениями.Вращение колеса понемногу замедлялось, шарик, дребезжа, перекатился ещенесколько раз и замер.

Семерка. Кара перевела дыхание. Оказывается, пока колесорулетки крутилось, она вообще забыла дышать.

Молодой человек в темно-красной жилетке и представительныхзолотых очках, за стеклами которых почему-то совсем не было видно глаз,пододвинул лопаточкой высокую стопку фишек:

— Ваш выигрыш! — И тут же безразличным голосом,как автомат, продолжил: — Делайте ваши ставки, господа!

Кара подняла на него сумасшедшие глаза и тихо проговорила:

— Все на четырнадцать.

Крупье равнодушно передвинул стопку и запустил колет —Ставки сделаны!

И снова шарик мечется, мечется в бешено вращающемся круге…Ладони у Кары стали совсем мокрыми.

«Это последний раз… последний раз…»

Она помнила инструкции. Четыре раза. Два, одиннадцать, семьи четырнадцать. Как они это делают? В конце концов, это ее не касается. У нееесть инструкции. Но ладони все равно были мокрыми от пота, сердце билось где-тов горле. Каре было страшно.

Шарик еще раз чиркнул по расписному кругу и остановился.Четырнадцать. Как же они это делают?

Крупье невозмутимо передвинул фишки:

— Ваш выигрыш.

Кара дрожащими руками сгребла фишки в большую кожаную торбуи пошла к кассе. Крупье невозмутимо смотрел ей вслед.

И еще одни глаза неотрывно следили за ней. Брюлик неподходил к рулетке — не хотел светиться, — наблюдал за ней со стороны,из-за столика, но Кара все время чувствовала на себе его тяжелый пристальныйвзгляд.

— Смотри, без фокусов! — предупредил он ееутром. — Я все время буду рядом! И не перепутай ничего, деньги оченьбольшие, сама понимаешь, ты у нас девочка взрослая, — и посмотрел на неетяжелым многообещающим взглядом.

Сейчас он поднялся из-за столика и ленивой походкой, вяловолоча ноги, двинулся к ней через зал.

Девушка в кассе отсчитала толстые пачки денег, сложила их накассовый прилавок и сказала:

— Пересчитайте.

Кара кивнула и приготовилась считать.

В это время двери игорного зала распахнулись, и в помещениеворвались десятка полтора людей в камуфляже и черных масках, с короткимиавтоматами в руках.

— Все на пол! — заорал старший, поводя стволомавтомата в сторону мордастых охранников казино.

Кара, повинуясь мгновенному импульсу, одним движением смеладеньги с прилавка в свою торбу, застегнула «молнию» и прижала сумку к животу.

Казино в этот ранний, еще вечерний час было полупустым.Охранники, привыкшие к подобным внеплановым визитам, поспешно ложились на пол.Брюль в злобной растерянности переводил глаза с Кары на людей в камуфляже.Автоматчик ткнул в него стволом и нервно бросил:

— Тебе что, отдельное приглашение нужно?

Брюлик оскалился, но подчинился.

Кара, трясясь от страха, медленно двинулась вдоль стенки понаправлению к двери дамской комнаты. Один из автоматчиков, оказавшийся ближедругих, окинул взглядом сквозь прорезь в маске ее скрюченную фигуру, белое отстраха лицо и вполголоса проговорил:

— Вали-ка ты отсюда, детка! Здесь взрослые вопросырешаются, ты не при делах, как бы тебе случайно не досталось.

Кара испуганно кивнула и нырнула за дверь туалета. Здесь,трясущимися руками закрыв дверь кабинки, она вытащила из торбы, из-под кучиденег, на которую ей было страшно даже смотреть, серую юбку и теплый невзрачныйсвитер. Переодевшись, вечернее платье, в котором она играла, — десятьквадратных сантиметров блесток и разноцветной паутины, — затолкала вмусорное ведро. Спрятала волосы под серый берет. Огляделась, увидела в углуоставленные уборщицей ведро и швабру, положила свою торбу в ведро ивыскользнула из туалета.

Автоматчик в коридоре равнодушно скользнул по ней взглядом —уборщица с ведром и шваброй…

Кара, пряча глаза и стараясь казаться маленькой инезаметной, прошла знакомым ей коридором, толкнула дверь с надписью: «Толькодля персонала», быстро пересекла еще один коридор, к счастью, никого невстретив, оставила возле двери ведро и швабру, прижала торбу к груди иосторожно вышла на улицу.

— Дроздова, тебя к телефону! — крикнулаадминистратор Алла Федоровна.

Я быстро задвинула ящик кассы и отдала ключ Алле, котораянехотя подошла, чтобы сменить меня на время разговора по телефону. В заленарода было немного, но бросать отдел мы не имеем права — иначе уволят иразбираться не станут.

Трубку я взяла с неприятным чувством. Дело в том, что мневообще-то редко звонят по телефону, а на работу — почти никогда. В последнийраз звонила мать — она вышла на лестницу вынести мусор и случайно захлопнуладверь. Она могла, конечно, перекантоваться у соседей, но на плите осталсякипящий суп, так что пришлось мне срочно отпрашиваться на полдня и везти ейключи, за что Алла Федоровна до сих пор на меня злится.

— Слушаю! — произнесла я в трубку как можносуровее.

— Алло, лапушка, это я! — проворковал нежный голосна том конце провода.

Я резко отвернулась к стене, чтобы девчонки и Алла неувидели моих вытаращенных от удивления глаз. Звонил мой ненаглядный. Его звоноксам по себе не был таким уж неожиданным, но то, что он сказал, повергло меня всовершеннейшее изумление.

— Дорогая, извини меня ради Бога, но сегодня у менявозникли непредвиденные обстоятельства, и мы никак не сможем встретиться. Такуж получилось, не сердись, радость моя, но сегодня — не судьба. Я позвоню тебепотом…

Я наконец закрыла разинутый рот, сглотнула и спросила, струдом шевеля пересохшими губами:

— Работа?

— Что? — споткнулся он на полуслове. — А? Да,конечно, работа, у меня срочная работа. Так ты не сердишься? Я позвоню тебе нанеделе… — И он поспешно повесил трубку.

Я стояла, глубоко потрясенная таким поворотом событий. Свиду совершенно обычный разговор, и посторонний человек ничего бы незаподозрил. Хотя нет, даже посторонней женщине стало бы ясно, что дело нечисто.Этот его чрезмерно ласковый тон, эти многословные извинения… Любая женщина,обладающая хоть каплей наблюдательности, без труда поняла бы, что мойненаглядный врет. А я поняла это, как только услышала его голос. Во-первых, онникогда раньше не называл меня лапушкой. А во-вторых, за то время, что мывстречаемся, я настолько хорошо его изучила, что могу предсказать все его словаи поступки еще до того, как он соберется что-нибудь сказать или сделать. Но вэтот раз он меня удивил.