В любом случае теперь ей никто не поможет, даже если она захочет навести справки о покойной жене Эйдана Кейна. Было слишком поздно.

Замок уже давно погрузился в тишину, и из-за двери, которая, судя по всему, вела в покои сэра Эйдана Кейна, тоже не доносилось ни звука.

Нора чувствовала, что не сможет заснуть, и по-прежнему расхаживала по комнате. Ее пальцы нервно теребили концы розовой, как примула, шелковой завязки на ночной рубашке. При мысли о том, что эту сорочку купил для нее Ричард, Нора покраснела. Она до глубины души была тронута подарками брата, но отдала бы сейчас все на свете ради того, чтобы снова облачиться в свою старенькую ночную сорочку — строгую и простую, как она сама. К сожалению, Ричард забрал ее старые вещи и, наверное, выкинул. Ведь сводный брат был уверен, что в Ирландии она найдет свое счастье.

Счастье…

Бедный Ричард наверняка содрогнулся бы, если бы узнал, что за участь выпала ей на самом деле.

Слезы обожгли ей глаза, когда она вспомнила, как брат передавал ей письмо, толкнувшее ее отправиться в это безумное путешествие. Он был абсолютно уверен, что поступает правильно. И она тоже осмелилась в это поверить, потому что ничего другого ей не оставалось.

Нора смахнула с ресниц слезы и вдруг насторожилась; ей показалось, что она услышала доносившиеся из-за двери шаги. Причем это были явно мужские шаги — твердая мужская поступь.

Слуга? Нет, едва ли. Нора почти не сомневалась, что это был сам Эйдан Кейн. Она чувствовала его присутствие даже сквозь толщу каменных стен и массивную дубовую дверь. В какой-то момент ей даже почудилось, что она слышит биение его сердца…

Нора затаила дыхание. Почему-то она нисколько не сомневалась в том, что хозяин замка направляется к ней. И она не ошиблась: несколько секунд спустя раздался стук в дверь, а затем на пороге появился сэр Эйдан Кейн. В руке он держал канделябр с горящими свечами.

Нора хотела броситься в постель, но ноги ей не повиновались. Как зачарованная, она смотрела на человека, застывшего в дверном проеме.

«Это покои бывшей леди Кейн, — вспомнились ей слова сэра Эйдана. — Весьма подходящее для вас помещение…»

Тут он наконец-то переступил порог и захлопнул за собой дверь. Затем начал медленно приближаться к Норе. Она попятилась и пробормотала:

— Ч-что вы здесь делаете? Я, кажется, вас предупреждала: если вы только посмеете…

— Посмею? Что именно? Изнасиловать вас? — Кейн провел ладонью по своим растрепанным волосам. — Черт, если бы все было так просто. Но нет, я ворвался сюда не для того, чтобы предаться удовольствию. Мне придется выставить себя идиотом, если я начну выдвигать нелепые требования в попытке разрешить это ужасное недоразумение.

У Норы по спине пробежали мурашки.

— Как бы то ни было, вас никто не просил ко мне врываться. К тому же вам должно быть ясно, что развлекать гостей в такой час я не готова. У вас нет права…

Он опустил канделябр на стол и проворчал:

— Мужчину, доведенного до грани безумия, мало волнуют права женщины, в этом повинной, мисс… Простите, забыл…

— Линтон.

— Да-да, совершенно верно. Так что можете оставить ваши девичьи возражения при себе, мисс Линтон. В другом случае я мог бы польститься на женские прелести, но ваши подобного желания у меня не вызывают. Не только сейчас, но и вообще. Поймите меня правильно, я не хотел вас обидеть. Просто мне нравятся женщины другого типа. Более… — Он окинул ее взглядом и добавил: — Более сочные и цветущие.

Норе следовало бы обрадоваться его откровениям и испытать облегчение, поскольку он, как выяснилось, не представлял для нее опасности. Но ничего подобного не произошло, напротив, слова сэра Эйдана обожгли ее, словно огнем. Вскинув подбородок, она с невозмутимым видом подошла к кровати, где лежал ее пеньюар из серебристого шелка. Повернувшись к Кейну спиной, Нора накинула пеньюар на плечи и затянула поясок. Обернувшись, сказала:

— Поскольку у вас нет желания польститься на мои прелести, сэр Эйдан, предлагаю вам покинуть мою комнату, пока вы не погубили мою репутацию.

— Черт побери, нам надо поговорить. Мы должны сейчас же во всем разобраться и покончить с этим раз и навсегда.

Она взглянула на него с удивлением.

— Покончить? С чем вы хотите покончить?

— Мы должны решить, что нам делать с этим недоразумением.

Нора пожала плечами:

— Нам нечего решать. Я завтра уезжаю.

— Я тоже на это рассчитывал, пока ко мне не пришла дочь, чтобы умолять… — Эйдан помрачнел и принялся расхаживать по комнате. Наконец вновь заговорил: — Мисс Линтон, я даже не представляю, как вам все это преподнести, поэтому рискну сказать напрямик, чтобы узнать ваше мнение. Вы, должно быть, уже заметили, что моя дочь невероятно упряма и своенравна. Настоящая маленькая бестия… Но у меня никого нет, кроме нее. А она… По какой-то необъяснимой причине она вбила себе в голову, что нуждается в матери.

Нора на секунду зажмурилась, вспомнив о собственных страданиях в возрасте Кассандры. Тогда ей нестерпимо хотелось поскорее стать взрослой и в то же время иметь возможность зарыться лицом в мамины юбки и выплакаться вволю, поведав о своих печалях, страхах и сомнениях. Хотя от матери ее отделял всего лишь коридор, расстояние значения не имело — Корабет Линтон Фарнсуорт всегда была так же недостижима, как луна на небосводе.

— В желании вашей дочери нет ничего странного. Она, вероятно, очень тоскует по матери. Они были близки с ней?

— Близки? — Кейн невольно усмехнулся. — Мать Кассандры была бессердечной эгоисткой. Она произвела дочь на свет и тут же постаралась забыть о ее существовании.

Нора ахнула и в изумлении уставилась на Кейна.

— Можно подумать, что вы ненавидели свою жену. А ведь наверняка вы очень ее любили.

— Любил? О да, поначалу я сходил по ней с ума. Меня приводили в трепет ее чувственные губы и ее роскошная грудь. К тому же многие лондонские аристократы с удовольствием перерезали бы мне горло, только бы затащить ее в свою постель. Особенно тешил меня тот факт, что ее глупая мать считала меня злобным змеем-искусителем, изгнанным из райского сада, ирландским демоном, стремившимся увлечь ее бесценную дочь в пучину порока. Бедняжка не догадывалась, что Делия относилась к числу женщин, обреченных доводить мужчин до безумия. В постели она была ненасытна.

Нора в смущении потупилась и пробормотала:

— Простите, я не должна была спрашивать. Я просто… — «Все последние часы я только и думала об этой женщине», — добавила она мысленно.

Кейн пожал плечами и проворчал:

— Не стоит извиняться. Меня никто за язык не тянул. Возможно, это мое единственное достоинство: я никогда не делаю попыток приукрасить правду о себе. Да, можете не опасаться, я никогда не стану выдавать себя за благородного героя.