— Хорошо. Тогда мы останемся тут до конца сеанса, может, удастся что-нибудь выяснить, — проговорил полицейский.

Администратор вытер лоб рукавом пиджака и обратился к нам:

— Я хочу дать вам всем бесплатные пропуска. Приходите, когда вам удобно. В любое время.

Мы с Рейчел обменялись взглядами.

— Спасибо, — поблагодарила я, беря пропуска. Хотя вряд ли нам в ближайшее время захочется прийти сюда снова.

Мы с Рейчел взяли Дону под руки и повели к выходу.

На улице было холодно и темно — слишком темно для половины восьмого. На небе — ни одной звезды. Шквалистый ветер дул с такой силой, будто хотел загнать нас обратно в кинотеатр. Наверное, надвигалась гроза. Я молила Бога, чтобы мы успели добраться до дому.

Я села за руль и посмотрела на Дону. Она устроилась рядом со мной, на переднем сиденье, и прислонила голову к окну. В свете уличных фонарей я разглядела на ее голове огромную шишку.

В конце концов, что происходит? Я думала об этом всю дорогу, развозя девчонок по домам. Случайно ли к ней пристал какой-то придурок? Или кто-то сознательно напал на нее?

Наконец я подъехала к своему дому. Родители на электроэнергии не экономили. Над крыльцом, в гостиной, на кухне и даже около гаража горел свет. Услышав мои шаги на крыльце, мама с кухни поспешила открыть мне дверь.

Мои родители по-прежнему очень волновались за меня и соблюдали всяческие меры предосторожности. Мы жили возле реки, в самой красивой части города. Место считалось вполне безопасным, но отец установил на первом этаже охранную сигнализацию, и каждый раз, спускаясь вниз, ее надо было отключать. Мы уже привыкли к этому, и только однажды отец проснулся ночью и спустился на кухню попить молока, совершенно забыв про сигнализацию. И очень удивился, когда она загудела на всю округу.

Мои родители переживали гибель двух моих ровесниц не меньше, чем я. Может быть, даже больше. Поэтому мама так обрадовалась, когда я наконец вернулась из кино.

— А тебе письмо, — сказала она.

Подойдя к кипе газет, я увидела сверху белый конверт и сразу узнала почерк Кевина.

Я поднялась к себе наверх и только в спальне открыла письмо. Отец так и не разрешил ему приехать на наш выпускной. Мама попала в легкую аварию и ходит теперь в специальном жестком воротнике. Кевин писал, что у него много новых друзей (это меня немного расстроило), но что он меня по-прежнему очень любит (а это — порадовало) .

Я решила написать ответ немедля, но сначала надо было сделать уроки.

Это оказалось сложней, чем я думала. Прошло десять минут, а я еще не перевернула ни одной страницы учебника истории. Я тщетно пыталась читать о том, как убили Линкольна. Но после первой же фразы мои мысли уносились совсем в другую сферу. В голове вертелись то Дона, то две девушки, найденные убитыми в лесопарке.

За окном ослепительным зигзагом сверкнула молния. И почти сразу же грянул гром. Такого оглушительного грохота я, пожалуй, не слышала никогда. Я подскочила к окну и стала всматриваться в темноту. Удивительно, что все стояло на своих местах. А впечатление было такое, что взорвалась ядерная бомба.

Снова ударила молния. Послышалось легкое дробное постукивание, будто тысячи мышей побежали по крыше. И наконец на землю упали первые крупные капли дождя.

Ливень забил по стеклу с дикой силой. Я отпрянула от окна.

«Спокойно, Лиззи, — уговаривала я себя. — Дыши глубже».

Я пыталась сделать несколько основательных вздохов. Но это меня только еще больше взвинтило.

Буря за окном усиливалась. По стеклу стекали потоки дождя. Ветер завывал и бился в окно, как дикий зверь.

Я залезла в постель и с головой укрылась одеялом. Оно у меня уже сто лет, мое розовое стеганое одеяло с оборками. Но сейчас впервые показалось мне каким-то чужим.

Я вылезла из постели и уселась за стол. Достала лист почтовой бумаги — отец когда-то заказал для меня целую пачку. Наверху был изображен веселый поросенок с подписью: «Со стола прекрасной Лиззи». Свинья всегда была моим любимым животным. Даже не знаю почему. У меня была целая коллекция игрушечных свиней и поросят.

«Дорогой Кевин! — начала я.— Не знаю, писали ли об этом газеты в Алабаме, но у нас здесь, в Шейдисайде, произошли страшные вещи».

Я скомкала лист и выбросила в корзину. Мне не хотелось начинать с плохих новостей. В самом деле, не писать же прямо так, с места в карьер: «Дорогой Кевин, Симона умерла».

Я вздрогнула и закрыла лицо руками.

Когда я подняла голову, то увидела, что дверь в мою комнату открыта настежь.

Я ахнула.

На пороге стоял отец и смотрел на меня с удивлением.

— Ты что, не слышала, как я стучал? — спросил он.

— Н-н-нет, — пробормотала я. — Дождь так шумит...

— Извини. Я не хотел напугать тебя. — Он и сам выглядел испуганным. — Хотел спросить: может, сыграем партию в шахматы?

Отец обожал шахматы и мог играть до одурения, хотя каждый раз проигрывал мне в пух и прах.

— Извини, — сказала я, — у меня полно уроков. Он кивнул и улыбнулся.

— У тебя вообще-то все в порядке? — спросил он как бы между прочим. Но я чувствовала, что он волнуется за меня не меньше мамы.

— Вроде бы, — ответила я.

— Симониным родителям никто...

— Никто не звонил, — закончила я за него.

— Это ужасно, — тяжело вздохнул отец. Я кивнула.

— Лиззи...

— Я буду осторожна, — сказала я. Он снова вздохнул.

— Если надумаешь насчет шахмат... — добавил он, уходя.

Я глянула на себя в зеркало. Неудивительно, что отец смотрел на меня с таким беспокойством: выглядела я отвратительно — бледная, с синяками под глазами. Исчезновение Симоны подействовало на меня ужасно. А теперь еще эта история с До-ной...

Зазвонил телефон.

Меня словно током ударило. Мне даже показалось, что этот звон стоит прямо у меня в ушах. Я подняла трубку и услышала одни всхлипы.

— Кто это? — спросила я.

— Лиззи, это я, я!

— Рейчел? Рейчел, это ты?

— Да-а-а...

— Рейч, что-нибудь случилось?!

Ее душили рыдания, сквозь которые я с трудом разобрала:

—• Приезжай! Приезжай скорей! Только ты можешь мне помочь!

— Рейчел, объясни хоть что-нибудь! — кричала я в трубку.

— Лиззи, мне очень, очень нужна твоя помощь! — умоляла она.

Тут нас разъединили.

Дождь хлестал по лобовому стеклу машины с такой силой, что дворники в данном случае были как мертвому припарка. Я летела на улицу Страха к дому Рейчел, и весь мир, остающийся позади моей машины, казался мне одним сплошным темным пятном.