Сначала нашли «Золотую корону», пару месяцев пользовались её услугами. А потом она тихо ушла. Нашли Контакт. Один раз перевели нормально. А вот во второй раз началось. Перевели, спокойненько идём получать. Слышим на иврите и ломанном русском: война, санкции. С Контактом мы больше не сотрудничаем. А деньги где-то ждут. Пишу Контакту: «Так и так, не могу деньги получить, которые сам себе отправил. Хочу деньги вернуть взад». А Контакт не торопится рассказать, как это сделать. Начинаю понимать, что денежки «гудбай». Звоню в главную контору GMT и на своём отточенном иврите (настолько остром, что понять то, что я говорю, могут только двое из тысячи, ну и я) прошу денежки отдать. А мне в ответ: «Раз в несколько дней мы выходим на контакт с Контактом на несколько часов. Ловите удачу». И сегодня, часа в четыре пополудни, пришла радостная весть: «Иди и получи». Перевод на имя жены. А она в этот момент готовится к уроку. Значит, если дорожишь жизнью, трогать её нельзя. Хватаю её паспорт и бегом (вернее, нарушая все правила и не различная цвета светофора) бросаю свой танк «тойота» в пробку, спустя час достигаю нужной конторы. Деньги есть.

— А где жена, — спрашивают.

Я в ответ, типа:

— Да не волнуйтесь, я её не обману, все до копеечки отдам.

Вру, конечно.

— А как насчёт её подписи?

— Да легко, — говорю.

А они говорят:

— Нельзя.

Вот так всегда: хочешь что-то сделать сам, а без жены не получается. Короче, развернулся, побежал к машине. Хочу парковку оплатить. А этот козёл, который денежки берет, пишет: «Мизуман давай». То есть наличные. А у меня их нет. Надо искать банкомат. Минут через 20 нашёл. Пин-код вспомнил. Денежку снял — и обратно. А ноженьки уже не ходят. Дополз до машины, приехал домой. Схватил жену (она уже урок дала) и опять туда же.

Приехали. Дошли. Очередь подошла. А Контакт исчез. Прошло его время. Но видя перед собой двух старичков, измученных ожиданием, решили помочь и следующие полчаса соревновались, у кого лучше получится. И вот он, миг счастья: пачка шекелей у нас в руках! А какова первая мысль у обоих? Тратьььь!

И рождается праздник. Стол накрыт наспех, но на нем есть всё, что нужно для праздника. Пиво льётся рекой, песен, плясок, правда, нет. Утомились. Но счастливы безмерно. Мы это сделали!

Глава 5. О родных и близких

Предисловие

В этой главе собраны рассказы о самых, самых, самых.

Здесь есть воспоминания об ушедших и поздравления с праздником ныне здравствующих. Особо хочу выделить рассказы, посвященные истории семьи Копзон — Кабзон — Кобзон. Я написал эту небольшую хронику после того, как получил письмо от внучатой племянницы с просьбой рассказать ей всё, что мне об этом известно, так как она занялась модным теперь делом — созданием генеалогического древа. Я откликнулся на эту просьбу, и мне самому стало интересно объединить все реалии и легенды в одном тексте. Так появились эссе про предков. В частности, один из рассказов посвящен истории фамилии. Я не претендую в нём на абсолютную точность. Просто рассказываю то, что на данный момент мне известно по рассказам. И ещё: все рассказы из этой серии написаны как письма. Я решил не изменять их форму.

Мама, я тебя люблю

Мама родилась в 1910 году в интеллигентной еврейской семье Слоним, которую нельзя назвать ассимилированной, но в ней не соблюдали религиозные традиции. Её отец был адвокатом, мама — домашней хозяйкой. В 1918 году он сменил род деятельности и начал преподавать математику в школе, чем и занимался практически до конца жизни и скончался в возрасте 75 лет, придя из школы домой. Мне трудно сказать что-либо о том времени, когда мама училась в школе. Но она очень неплохо рисовала, хорошо шила, умела делать очень красивые игрушки. Думаю, что эти навыки она получила в школьные годы. Один стишок, который она рассказывала нам, её детям, с большим юмором говорил о том, что она и тогда, как, собственно, и потом, была очень добрым человеком с хорошо развитым чувством юмора. А стишок такой:

Какие нынче годы, Какие времена!

Слониха по дороге

Слоненка родила…

Одноклассники подшучивали над её полнотой, а она в ответ весело смеялась.

Когда школа была закончена, встал вопрос о получении дальнейшего образования. В те времена поступление в вуз зависело не только от знаний, но и от социального происхождения. Семья учителя математики считалась классово подходящей, и мама поступила на мехмат МГУ, который хорошо закончила, и начала свою педагогическую деятельность в качестве учителя математики.

В 1941 году мамина семья была эвакуирована в Свердловскую область, в город Краснотурьинск. Мама была очень талантливым человеком, и поэтому совершенно не удивляет, что она заняла пост по управлению культурой в этом городе. В то время там находилось в эвакуации большое количество деятелей культуры, которыми она успешно руководила.

Перед новым 1945 годом она пришла в местный Дом культуры проверить, всё ли там готово к празднику. Ей бросился в глаза интересный мужчина лет 40, в военной форме без знаков различия. Мужчина курил в помещении. Она сделала ему замечание, и с этого началось знакомство моих родителей. К слову сказать, отец никогда не курил, и папироса, с которой началось знакомство, была случайностью, благодаря которой на свет появилось два новых человека: я и мой младший брат Мишка.

В 1946 году семья, в которой уже был один сын, переехала в Москву. Так что местом моего рождения является загадочный уральский город Краснотурьинск, в котором я, к сожалению, никогда не был и уже не буду.

В Москве мы жили в большой коммунальной квартире в старом деревянном доме с печным отоплением в Тетеринском переулке. Мама очень следила за нашей чистотой и нашей одеждой. Одежду шила сама, из каких-то старых костюмов кроила и шила нам с Мишкой замечательные костюмчики. Мы их называли именами, например матросский, выходной и так далее.

Мама много работала в школе и брала частные уроки, чтобы семья жила нормальной жизнью. Отец в те времена зарабатывал немного, так как сильно болел из-за контузии, полученной во время войны. Мама работала учителем математики в женской школе и, приходя домой, рассказывала нам про своих учениц. Мы знали их всех по фамилиям и