– А вы, я вижу, подготовились. Хотите понравиться Себастину?

И хоть вопрос адресовался Амалии, ответила на него Арабель:

– Конечно, хочет. И у неё все шансы, не находишь?

– Не нахожу, – ответил Маркель резко. – Амалия слишком наивная и робкая для светской столичной жизни.

– Это тебе не нравятся робкие, – хихикнула Арабель. – Бойких подавай. А Себастин другой. Да и, вообще, по-твоему, лучше, если братец увлечётся кем-нибудь наподобие дочурки госпожи Жильберт?

Наверно, Амалия, действительно не создана для светской столичной жизни. Этот разговор о ней при ней окончательно вогнал её в краску. Опытная светская дама на её месте только бы улыбалась и вставляла колкие реплики, Амалии же постоянно хотелось сбежать.

Перед кабинетом Себастина она кое-как выровняла дыхание и вошла следом за провожатыми. Внимание сразу сосредоточилось на хозяине этого просторного строгого кабинета, который поднялся навстречу из-за стола. Арабель уже успела прожужжать все уши насчёт того, какие у братьев разные характеры, и Амалия оказалась готовой к тому, что и внешне они тоже совершенно непохожи. Разве что ростом. Но Себастин выглядел аристократичнее – немного у́же костью. Лицо старшего принца, каждая черта – нос с лёгкой горбинкой, чуть острый подбородок, складки, не по возрасту залегшие на лбу – выражали мудрость.

Взгляд Себастина не жалил, не подавлял, был сдержанным и доброжелательным, в точности как у супруга госпожи Элисон, который преподавал в пансионе естествознание. И совсем не таким пронзительным и вызывающим смятение, как у Маркеля. На удивление, Амалия спокойно выдержала этот взгляд. У неё не возникло желание потупиться.

– Знакомься, Себастин, это и есть наша гостья, воспитанница Шерстонского пансиона, госпожа Амалия, – представила Арабель.

– Доброго дня, Ваше Высочество, – отозвалась Амалия. Голос почти не дрожал.

– Я вижу, вы уже успели завоевать симпатии брата и сестры, – Себастин мягко усмехнулся. – Полагал, что сопровождать вас ко мне будет церемониймейстер. Признаться, удивлён такому эскорту.

– У неё есть ещё много чего, чем тебя удивить, братец, – весело прощебетала Арабель. – Тебе лишь стоит поближе с ней познакомиться.

– Не сомневаюсь, – заверил Себастин сестру. – У меня есть полчаса свободного времени. Не желаете прогуляться со мной в зимнем саду? – обратился к Амалии.

И опять у неё хватило мужества спокойно ответить:

– Это честь для меня.

Себастин, взяв под локоток, вывел из кабинета и повёл коридорами к оранжерее. Амалия не чувствовала волнения от прикосновения его длинных аристократических пальцев, но затокожей затылка ощущала тяжёлый взгляд Маркеля, направленный вслед. Почему он сердится? Почему у Амалии вызывает смущение это его раздражение?

– Вам нравится? Вы раньше здесь бывали? – Себастин перехватил восхищённый взгляд Амалии.

Она ещё ни разу не видела ничего подобного. Королевский зимний сад оказался удивительным местом, полным редчайшей красоты деревьев, кустарников и цветов.

– Я здесь впервые. Но в пансионе у нас была небольшая оранжерея. Госпожа Элисон считает, что уход за растениями производит на воспитанниц благоприятное воздействие.

Однако скромный уголок пансионной растительности, конечно, не шёл ни в какое сравнение с огромными просторами цветущего и благоухающего королевского зимнего сада.

– У нас тут собраны десятки сортов розовых кустов, – Себастин вывел на одну из самых красивых аллеек. – Вы любите розы? Это одно из совершеннейших созданий природы, не находите?

– Розы прекрасны, – согласилась Амалия, любуясь нежными бутонами необычных оттенков. – Но самым гармоничным растением мне кажется папоротник.

– Вот как? Почему? Природа даже не наделила его цветком. Только листья.

– Да. Но листья папоротника – это образец гармонии. Вы замечали, что каждое перо, из которого состоит лист папоротника, повторяет форму всего листа? И крошечные перья, из которых складывается само перо – тоже в точности такой же формы. Возможно, если бы наши глаза способны были рассмотреть более мелкие детали, мы бы и там увидели всё те же очертания.

– Вы наблюдательная, – усмехнулся Себастин и повёл в дальний конец сада. – Коллекция папоротников у нас не так обширна, но есть несколько экземпляров.

Амалия замерла перед роскошным растением, о красоте резных листьев которого только что рассказывала принцу. Тот оставил её полюбоваться, а сам куда-то исчез. Вернулся через пару минут с садовыми ножницами и срезал один из листов.

– Хотел подарить розы, но вижу, ваше сердце покорено другим растением, – он протянул ей лист с улыбкой: – ещё никогда не приходилось преподносить леди подобный букет. Нравится?

– Да, Ваше Высочество, благодарю! Папоротник не только красив. Он обладает целебными свойствами. Если высушенный лист растереть в порошок и добавить пару капель ядовитой воды из проклятых пустынных колодцев, то получится прекрасное средство, останавливающее кровь и заживляющее раны.

– Вы разбираетесь в аптекарском деле?

– Да. В пансионе меня обучили работе со снадобьями.

– Арабель оказалась права. Вам удалось меня удивить. И не раз.

Это был уже не первый комплимент от Себастина. Амалию, конечно, смущало его внимание, его заинтересованность и участие, но не настолько, чтобы покрываться толстым слоем краски и робеть до потери способности говорить. Старший принц, унаследовавший от отца степенность, рассудительность и серьёзность, не вызывал того смятения, которое охватывало Амалию, когда приходилось общаться с таким циничным мужчиной, как Маркель. Она сама не заметила, как застенчивость сдала позиции. Но это Амалия ещё не знала, что Себастин скажет дальше. Как собьётся её дыхание, как бешено начнёт выстукивать сердце, как суматошно и отчаянно замельтешат мысли в голове.

Полчаса прогулки подходили к концу. Принц вёл на выход из зимнего сада.

– Пришло время и мне удивить вас, Амалия… – произнёс он невозмутимо, но очень тихо.

И в этом снизившемся тоне голоса ей послышалось что-то тревожное. Именно следующая фраза Себастина и стала теми словами, которые выбили почву из-под ног, скрутили всё естество, чуть не лишив чувств…

Маркель стоял недалеко от входа в зимний сад, прислонившись спиной к колонне. Раздражение, гнев, смутное беспокойство и ещё с десяток не самых приятных чувств слились в одно – нетерпение. Он ждал, когда уже Себастин наконец-то отпустит Амалию. Ему нужно было поговорить с братом – убедиться, что девчонка тому не понравилась. И как только Маркель услышит эти заветные слова о том, что Себастин принял решение отправить Амалию назад – в Шерстон, у него камень с души упадёт.