Маркель кинулся к выходу из дворца. Неизвестное ему до сих пор чувство схватило за горло, ледяной пятернёй сдавило так, что стало трудно дышать. Раньше он не знал, как больно может жалить тревога. Дьявол! Как Маркель мог оставить одну эту беспомощную робкую пичужку, которую ему доверили защищать?!

Когда выскочил на улицу, ему вдруг показалось, что вокруг зловеще тихо. Осенний неприветливый вечер низко опустил свинцовые тучи над столицей. С неба начали срываться снежинки. Он не ощущал этот собачий холод, но знал, что она сейчас дрожит в своей старой поношенной накидке.

Маркель вскочил в экипаж. Велел кучеру гнать к центральной аптеке. Каким только чудом успел до закрытия?

– Я направил её в филиал на окраине.

Маркель не знал радоваться или ещё больше паниковать от этих слов управляющего. Теперь он хотя бы узнал, где её искать, но окраины столицы – самое небезопасное место для припозднившейся одинокой молодой девушки.

Он снова вскочил в экипаж и снова велел гнать.

Господин, который великодушно предложил подвезти, выглядел так респектабельно, что Амалия на секунду задумалась, не воспользоваться ли приглашением. Она действительно очень промёрзла. И она понимала, что, если откажется, другие желающие помочь в столь поздний час вряд ли отыщутся. А значит, ей придётся всю ночь провести на улице.

Господин открыл дверцу и, приветливо улыбаясь, протянул руку:

– Ну же.

Амалия замерла в нерешительности. Предостерегающие слова госпожи Элисон о том, как могут быть опасны молодые мужчины, звучали в голове. Амалия сомневалась несколько секунд, но потом твёрдо произнесла:

– Спасибо, вы так великодушны. Но мне недалеко. Я дойду пешком.

Господин и не подумал отъехать.

– Я не могу оставить вас одну. Ночью на улице юную госпожу подстерегает множество опасностей.

– Меня встретят, – Амалия сама бы объяснить не смогла, зачем солгала. Но ей хотелось, чтобы господин уже оставил её в покое.

– Не вижу, чтобы кто-то спешил вас проводить, – не унимался он. – Но вы правы, такой хорошенькой юной госпоже нужен покровитель.

Настойчивость господина начала пугать Амалию. А он вдруг высунулся из экипажа, поймал её за руку и потянул к себе:

– Ну, чего вы боитесь? Идёмте сюда. Здесь тепло, – от его приторно сладкого голоса стало не по себе.

Всё естество сковал жуткий страх. Сердце бешено забилось в груди от осознания, что Амалия осталась один на один с опасностью, с этим господином, который не понятно чего от неё хочет, с этой промозглой осенней ночью, с этим чужим незнакомым городом. Нет рядом ни настоятельницы, всегда готовой прийти на помощь, ни наставниц, ни подруг. Никого…

И вдруг Амалия услышала шум вывернувшего из закоулка экипажа. Звук заставил господина выпустить её руку. Она, широко распахнув глаза, смотрела, как экипаж несётся прямо на них. Казалось, сметёт, раздавит на ходу. Но нет, он затормозил в паре метров. В ту же секунду из экипажа выскочил мужчина. Высокий и крепкий. Она сразу узнала его – Маркель. Он на ходу снимал с себя пальто. Подскочил, накинул на плечи.

– Амалия.

Ей сделалось очень тепло, то ли от ткани, укутавшей продрогшее тело, то ли от голоса, хриплого от напряжения.

Госпожа Элисон учила не доверять молодым мужчинам, особенно таким, как Маркель, но в то мгновение Амалия об этом даже не вспомнила. Она позволила увлечь себя в экипаж. Позволила крепким рукам прижать к груди. По щекам текли слёзы.

Маркель не чувствовал холода, зато ощущал, как дрожит хрупкая пичужка, кутающаяся в его пальто. Сердце продолжало ухать как молоток наковальни. Теперь от радости. От радости, что не произошло ничего того, о чём думалось, пока экипаж мчался по унылым осенним улицам, и Маркель всматривался в ночь, пытаясь разглядеть щуплую фигурку подопечной.

Он успел. Но мог опоздать. Уже нашёлся какой-то доброхот, желающий покатать Амалию. Какие у него были цели? Маркель слишком хорошо знал повадки скучающих богачей, чтобы заподозрить самое худшее. Дикое клокочущее нечто поднималось из груди, чтобы сдавить горло, при мысли, что кто-то мог причинить вред этому робкому мотыльку. Что кто-то мог воспользоваться её беспомощностью, чтобы сделать больно.

Карета подъехала к дворцу, когда придворная жизнь уже затихла на ночь. Это и хорошо. Девчонка достаточно переволновалась, чтобы вынести ещё один раунд испытаний – знакомство с местной публикой.

– Я распоряжусь, чтобы слуги подготовили вам горячую ванну. Вам необходимо прогреться, иначе можете подхватить простуду, – произнёс Маркель приказным тоном, когда провожал Амалию до её покоев. – А затем сразу ложитесь спать.

Она не стала возражать. Тихонько скользнула в свои покои, не подняв головы.

Маркель отдал необходимые распоряжения. Привлёк свою преданную служанку Розали руководить процессом. Дал ей задание не только насчёт ванны и ужина для Амалии, но и проследить, чтобы девчонка, как только согреется и поест, отправилась в постель.

Но даже то, что за Амалией будет приглядывать его верная Розали, не принесло успокоения. После сегодняшнего случая, Маркель уже не мог доверить подопечную никому. Он понял, что не поедет ночью к Вивьен. Ему будет неспокойно у своей любвеобильной малышки.

Никогда ещё Маркелю не доводилось находиться в таком странном состоянии. Он ощущал себя уязвимым. Зависимым, несвободным. И он злился на Амалию за это. Он злился, что этим вечером не принадлежит себе. Он так любил свою свободу. Так счастлив был, что появился на свет годом позже своего брата. Что ответственность за королевство лежит на Себастине, а Маркель волен распоряжаться своей жизнью по своему усмотрению. Всей жизнью в целом и каждым днём в отдельности. Какого дьявола девчонка посмела забраться в душу и заставить подстраивать свою жизнь под неё? С этим нужно было срочно заканчивать.

Маркель решительно отправился в крыло брата. Он так и так собирался поговорить с ним об Амалии. И не видел ни одной причины откладывать разговор.

Он застал Себастина в его кабинете. Тот сидел за письменным столом, обложившись бумагами. Так похож на отца.

– Что ты там пишешь? Мемуары? Не рановато?

– Это не мемуары. Составляю досье на каждую из девушек, приглашённых на смотрины.

Слова прозвучали без малейшей доли иронии.

– Ты серьёзно? – Маркель подошёл к столу и заглянул в бумаги.

– Да. В колонке слева – плюсы, в колонке справа – минусы.

Себастин всегда отличался рассудительностью и основательным подходом к любому вопросу. Но чтобы и с девушками также – удивил.

– А если вдруг воспылаешь к той, у кого одни минусы? Любовь не всегда дружит с математикой, – не удержался от подтрунивания Маркель.