Валерия бездумно смотрела на своего безнадежно чужого сына. Он все что-то говорил, говорил, великодушно давая ей возможность не слышать и не отвечать. Ни в чем не виноватый, относящийся к ней с деловой симпатией партнер по бизнесу… Все вдруг стало на свои места.

Валерия криво улыбнулась, вздохнула, собираясь что-то сказать, и прерывисто всхлипнула, пытаясь проглотить неожиданно возникший комок в горле. Плакать она не умела. Слезы, тяжелые, кажущиеся почему-то густыми, как бы нехотя накапливались в пересохших глазах, текли по щекам, не принося никакого облегчения, оставляя после себя тупую головную боль.

— Все будет хорошо, — убежденно сказал Липатов, неправдоподобно естественным жестом обнимая ее за окаменевшие плечи.

Валерия выпрямилась, вымученно кивнула.

— Спасибо.

— Подожди, — как же трудно сосредоточиться теперь, когда все ее жесты, все черты кажутся слишком знакомыми, своими собственными! — Наверное, надо сразу все решить… Валерия, мы взрослые люди… И у нас уже сложились определенные отношения, довольно неплохие… Это всегда очень важно в деле… В общем, я хочу сказать, что, если ты не против, я буду рад сотрудничать по-прежнему.

Валерия горько усмехнулась. Разве может теперь быть по-прежнему, когда они оба знают… Если бы она могла в это поверить! Поверить, что все пройдет и можно будет сделать вид, будто ничего и не было.

— Да, — кивнула она и повторила сказанную им фразу: — Все будет хорошо.

Изабелла Яковлевна наряжала елку. Доставала из потрепанной коробки старые, оставшиеся еще от ее родителей шишки, домики и сосульки, бережно протирала от пыли специальной мягкой тряпочкой, поднимала ближе к люстре, любуясь игрой света на цветном стекле. Для каждой игрушки находилось свое место, откуда ее нельзя было перевесить, не нарушив целостности и гармонии созданного женщиной шедевра. Да, ее новогодние елки всегда были произведением искусства, дизайнерской работой, и на их украшение обычно уходил целый вечер.

Резкий звонок в дверь заставил подпрыгнуть, желтая стеклянная белочка выскользнула из рук. Торопливо бросаясь к двери, Изабелла Яковлевна все-таки успела заметить, что игрушка упала на ворох разноцветной мишуры и не разбилась.

Когда дочь, бледная, с потерянным взглядом, ввалилась в прихожую, мать на мгновение ощутила торжество. Наконец-то! Все-таки, когда плохо стало, прибежала к ней! Но тут же эгоистичная радость сменилась тревогой. Валерии действительно было плохо, это стало понятно с первого взгляда.

— Что случилось? — Изабелла Яковлевна всем телом подалась навстречу дочери, пытливо впилась в нее взглядом. — Опять взлом?

— Нет, мам. Все нормально.

— Нормально? Я же вижу!

— Что ты видишь? — несмотря на наваливающуюся апатию, Валерия невольно усмехнулась. — Я устала. Была у следователя. Ты не представляешь, какая тягомотина.

Изабелла смягчилась. Конечно, она помнила, что дочь всегда смущал ее напор. Та терялась, замолкала, упрямо отнекивалась от расспросов. Это было странно, непонятно, обидно, но со временем она привыкла. Даже не привыкла, а просто поняла, что давить на Валерию бесполезно.

— Что тебе сказали? Кого-нибудь нашли? — небрежно поинтересовалась она.

— М-м… Мам, я хочу отдохнуть. Если б ты знала, как мне тошно. Можем мы поговорить о чем-нибудь хорошем?

Изабелла Яковлевна беспомощно вздохнула. Она всегда хотела воспитать дочь гармоничным, уверенным в себе человеком, способным спокойно и решительно разбираться с проблемами, не отвлекаясь на непродуктивные эмоции. Она приложила к этому столько усилий, и что в итоге? Как в далеком детстве, ее крошка приходит, чтобы похныкать и вырвать порцию утешений.

А как она обрадовалась, когда Валерия предложила продать дом и перебраться к ней! Сразу же принялась действовать, Лера и оглянуться не успела. Как же славно они должны были зажить!

Каждое утро, пока дочь искала покупателя, Изабелла просыпалась с мечтами об их идеальной семье. Она представляла, как будет гулять по чистым широким улицам, придирчиво выбирать наряды в симпатичных магазинчиках с вежливыми улыбчивыми продавцами, неторопливо бродить по музеям и выставкам, а вечерами будет встречать с работы Леру, слушать обстоятельные рассказы о прошедшем дне, давать умные и необходимые советы… Валерия, конечно, уже натешилась своей самостоятельностью, поняла, что не может справляться без матери, и теперь в их маленьком мирке все будет правильно.

Разочарование вползло в открытую для идиллии душу очень скоро. Оказалось, что дочь совсем не думала меняться в лучшую сторону, наоборот. Она стала резкой, циничной и решительно намеревалась жить так, как ей хочется, игнорируя общественные устои, мораль и вполне обоснованное желание матери дождаться от нее внуков и горячих обедов. Долгожданная совместная жизнь постепенно превращалась в череду вялых пререканий и томительного нежелания возвращаться вечером домой.

И тут Валерия опять поступила в своем духе. Вместо того чтобы о чем-то задуматься, осознать бессмысленность и пустоту своей жизни, она с неприличной поспешностью купила еще одну квартиру, без раздумий ввязавшись в долги, и съехала, оставив мать вспоминать о несбывшейся мечте.

Но Изабелла Яковлевна хорошо знала свою дочь. Та могла храбриться, демонстрировать свою самостоятельность и не думать ни о ком и ни о чем, пока у нее все хорошо, но стоит только чему-нибудь случиться, и она обязательно прибежит назад к маме. Вот как сейчас.

— И все-таки, Лера, нельзя же сидеть сложа руки. Что-нибудь выясняется или нет? — жестко проговорила Изабелла.

— Выясняется. Собирают досье на моих сотрудников, любовников, родственников… Игнат посоветовал камеры поставить. Это, я полагаю, будет результативнее.

— Игнат! — недовольно фыркнула старшая Меркулова. — Вот нашла советчика! Может, это вообще он все и закрутил.

— Кто? — Валерия искренне засмеялась, забыв о плохом настроении. — Зачем?

— Ты мне можешь говорить, что хочешь, — поджала губы Изабелла, будто дочь уже начала спорить. — Но нормальный мужик не будет полжизни просто возиться с чужой бабой. Вы ведь не спите! Вот такие потом и оказываются маньяками!

— О мама! — Меркулова пораженно закатила глаза. — Не смотри больше криминальные новости, это вредно. А Игната ты не любишь, потому что мы с ним видимся чаще, чем с тобой.

— Вот увидишь, это он, — со злостью повторила Изабелла Яковлевна.

— Если это он, — серьезно ответила Валерия, — значит, так мне и надо.

Изабелла Яковлевна не нашла, что сказать. Дочь снова стала непонятной и непробиваемой, и она не решилась продолжить тему.

— Дурашка моя, — ласково улыбнулась мать, будто Лера просто неудачно пошутила. — Сырники будешь?

— Давай сначала елку доукрашаем, — попросила Валерия, с детским восторгом заглядывая в коробку с шарами.