Для следующего выстрела я уже не выхватываю из кивера первый попавшийся под руку болт, а, ориентируясь по цвету оперения, вытаскиваю снабженный наконечником-жалом. Этот тоже обработан алхимией, но, в отличие от предыдущего, имеет все шансы вскрыть броню твари и изрядно понизить температуру ее тела!

Выстрел! И вместе с моим болтом в морду жвальня впивается еще один. Это очнулся ходок на осыпи. Вот интересно, а ведь я не видел у него арбалета… Распадок оглашает истошный полурев-полувизг, и тварь, пошатнувшись, падает на подламывающиеся лапы.

Но перевести дух я не успел. Стоило только начать подниматься на ноги, как сосед буквально полыхнул эмоциями. Тут было все — от настороженности до гнева. Но предупреждение, пусть и сумбурное, все же дошло до меня, и я рухнул на колено. Вовремя! Над головой просвистел болт. Однако ничего себе благодарность!

Неужто мне не повезло нарваться на одного из людей синдика? Или у ходока от приключения со жвальнем просто крыша поехала, как выражается мой бестелесный друг?

— А мне вот интересно, если ты прав со своей теорией добрых дел и причиняемое зло действительно растит в душах людей тьму, то как типы, подобные синдику или той же Насте с ее охранниками, до сих пор не попались на зуб инквизиторам? — как всегда неожиданно прорезался мой сосед.

— Это все, что тебя беспокоит? — мысленно осведомился я.

— Ну да. — Были бы у духа плечи — он непременно ими пожал бы. Вот просто чую! Чудненько. Меня тут обстреливают, а все, что интересует соседа, — этические проблемы и реальная ценность проповедей святых отцов. Нашел время, ничего не скажешь.

Тем временем ходок и не думал успокаиваться и продолжал садить по мне из арбалета с завидной скоростью. То ли тоже глотнул эликсиров, то ли у него на вооружении вовсе не арбалет, а что-то другое. Иначе объяснить эту бешеную скорострельность я не могу. Учитывая же тот факт, что дед не горит желанием продавать свои уникальные творения направо и налево, и представляя себе фантазию имперских оружейников, вечно выдумывающих какие-то хитрые приспособления для охоты и сражений, я склонен предполагать второй вариант. Скорее всего, мой противник вооружен чем-то оригинальным и скорострельным.

— Он один? — спросил я соседа.

Тот ответил утвердительно. Это хорошо, значит, в спину удара можно не ждать, а это уже дает возможность для маневра и контратаки. Прекратив судорожно метаться по плешивой вершине холма в попытке сбить противнику прицел, я отпрыгнул от очередного выстрела, ударившего рядом со мной огненным фонтанчиком, и рванул вниз по склону, стараясь выйти из зоны видимости неугомонного стрелка, находящегося несколько выше, а потому имеющего очень хороший вид на мой холм. Отстреливаться от него я даже не пытался, все равно, даже с моей увеличенной эликсирами старика скоростью и реакцией, у меня просто не хватало времени на перезарядку арбалета. Кто сказал бегство? Тактическое отступление. Оставлять за спиной агрессивного стрелка было бы глупостью. А значит… значит, придется его нейтрализовать, выражаясь заумным языком моего бестелесного соседа. Но для этого сначала нужно скрыться с глаз ходока. А потом уж можно будет и взять его за кадык. Обязательно. Жаль, что рвануть в атаку напрямик мешает тот самый обрыв, из-за которого я и выбрал этот холм в качестве «засидки». Иначе, находясь под действием эликсиров, я не стал бы мудрить с отступлениями и прочими фланговыми обходами — все равно противник ничего не смог бы противопоставить моей скорости.

Рывок удался, хотя и пришлось обходить распадок по дуге, а там и вовсе зайти к противнику с тыла. Ну а дальше все было просто и понятно. Один удар в челюсть едва успевшему повернуться ко мне лицом ходоку, легкий и аккуратный, чтобы не убить ненароком, и дело сделано.

Наблюдая, как медленно для моего ускоренного эликсирами сознания оседает на камень тело противника, я наконец немного расслабился. Угроза, пусть и временно, устранена, и новых вроде бы не предвидится. По крайней мере, сосед молчит, а это уже что-то.

Действие эликсиров окончилось, как всегда, внезапно и абсолютно неожиданно для меня. В глазах помутилось, рекой полились слезы, уши заложило, а из тела словно выдернули все кости, и я мягко осел рядом со своим недавним противником. Ладно, переживем. Через пару минут все будет в порядке, а головная боль придет не сразу. Не знаю точно, сколько времени у меня есть, но чую, стоянку на ночь придется обустраивать пораньше, иначе я рискую свалиться с головной болью прямо посреди маршрута. А это не самый лучший вариант в Пустошах.

Как и написал дед в поясняющей записке к эликсирам, мое самочувствие пришло в норму меньше чем через пять минут, и я наконец получил возможность хорошенько рассмотреть своего противника. Что я могу сказать? Обычный ходок. Довольно молодой, лет двадцать — двадцать пять на вид. Невысокий, черты лица… ну, если бы не начинающая стремительно опухать скула, их можно было бы назвать тонкими. Бледноват, правда, противничек, а в остальном обычный ходок и, судя по экипировке, не сказать чтобы очень удачливый.

Уж что-что, а защиту для бренного тела наш брат выбирает тщательно и денег не жалеет. Так что по ее типу и наличию алхимической обработки почти всегда можно отличить опытного ходока от начинающего. И сейчас передо мной был явный середнячок. Обычная, хотя и подбитая кольчужной сеткой, но довольно потертая кожаная куртка, недорогой короткий легионерский меч на поясе, совершенно непримечательный тканый заплечник… разве что хитрое стрелковое оружие выбивается из образа. Закрепленная на внешней стороне предплечья прямоугольная плоская коробка с выступающим над тыльной стороной ладони двойным стволом, и вся эта машинерия соединена гибкой трубкой с небольшим медным, явно алхимически доработанным баллоном, крепящимся за плечом. Интересная штука, никогда такой не видел.

— Тоже мне, ассасин недоделанный.

— О, кажется, кто-то имеет что-то сказать по поводу увиденного мною оружия? — мысленно спросил я вновь прорезавшегося в самый неожиданный момент соседа.

— Вот только не надо этих еврейских штучек! Я и так все расскажу. Пистолет это, воздушный. Стреляет пулями за счет сжатого газа в баллоне. И судя по огненным всполохам, пули у него не простые, а обработанные.

— А ассасины с евреями здесь при чем? — не понял я. — И кто они вообще такие?

— А я знаю? — с искренним недоумением отозвался дух. Понятно. Опять что-то вспомнил, и опять не до конца. Бедолага. — От склеротика слышу, — буркнул сосед и вновь замолчал.

Хм, обиделся, что ли? Ладно, потом разберемся. Сейчас есть задача поважнее.

Вязать побежденного ходока пришлось шнурами с его собственной куртки, а потому мне пришлось изрядно повозиться, ворочая бессознательное тело с боку на бок. Но я справился. И лишь обеспечив собственную безопасность, рискнул привести пленника в чувство.

Хлопок по неповрежденной… пока еще неповрежденной половине лица заставил ходока почти мгновенно выплыть из забытья. Быстро, однако.

— Ну и что это было? — спросил я недоуменно лупающего глазами пленника. Тот перевел взгляд на меня и нахмурился. — С какой радости ходоки вдруг стали палить по собратьям, приходящим им на помощь?