Он сказал, что, являясь душеприказчиком покойного отца, взялся лично передать мне завещанье, в котором я упомянута. (Как в кино.) Все хлопоты о разводе (его?!? нет, моем…) согласно отцовской воле он также берет на себя. (Из всего сказанного я заключила лишь то, что увижу новоявленное божество мое еще не раз,) После развода мы всё оформим. (Что оформим?!? а, мое вступленье в право собственности, всего-навсего.) И ушел. Смеркается поздно, последние дни весны. В комнате стоит неостывшее сиянье.

58. Happy end

Он появлялся откуда-то из параллельного мира. Давал мне на подпись какие-то бумаги. К середине лета уже называл меня на ты. Смеялся: «Давай сменим тебе имя обратно на Надежду? поиграла – и хватит. Ведь вступают же разведенные люди в брак снова друг с другом. Правда, правда. Какие-то знаменитости.» Сразу же вслед за моим разводом так и сделали. Я переселилась на Сеславинскую. Евгении там не было, и портрета ее зловещего, ни ведьминской ее ауры. О Максиме я вообще не вспомнила. Другой кто покропил бы углы святой водой – мы только посмеялись. Это уже были мы, мы двое. Я рассказывала Андрею всё: как Евгению с того света спихнули, как она под люстрой летала. Андрей слушал, не потешался. Так бывало Георгий серьезно относился к моим приготовлениям бегства на случай, если придут арестовывать. О жене Андрея, существует ли она в природе, я больше не думала. Не стал бы столь совершенный человек подавать ложную надежду некрасивой Надежде, которой уже стукнул тридцать один год.

На работу Андрей же меня и устроил. В хорошее издательство «Литучеба». Договорился сразу, что август у меня будет за свой счет. Никто не мог устоять перед его обаяньем, а там во главе издательства была женщина. И мы поехали на дачу. Не на ту, звенигородскую, где я металась в темноте, ища лазейку наружу. На мою купавенскую. Оказалось, он ее потихоньку от меня привел в порядок. Таджики выдрали худую траву с огорода, посадили розы. Про крышу и забор я уж не говорю. Всё в шоколаде. Пряничный домик Гензеля и Гретель. Там мы и слюбились. Не я придумала – вычитала у Отто Вейнингера: очень красивая особь может интуитивно позволить себе взять некрасивую, как бы понадеявшись на собственные свои гены. Догадываюсь - он мне изменять не станет. Чудо будет держать планку. Так и так ему ровни не найти. Константин Сергеич Станиславский тому пример. Не водилось за ним такого блядства.

Живу в состоянии восторга. Расписались – это так, мелочь. Конечно, Стас был, Инна. И Кирилл, и Алена таджикская жена. Диво в другом: Андрей остался здесь, свернув свои дела в Канаде. Безо всякой просьбы с моей стороны. По моему молчаливому желанью. Всевластье Провиденья. Казнить так казнить, миловать так миловать. А где миловать, там и жаловать.

Было в мыльном сериале «Не родись красивой»: актриса Нелли Уварова так рванулась играть всерьез, что даже партнеров вытянула. Мне на роду было написано сияющее счастье. Его поначалу пытались подменить обманкой, как в «Лебедином озере». Не вышло. Много мелких чудес предваряло, предвещало большое чудо. Поляны Обираловки, похожие на залы дворца. Поле белых кайфовых маков. Перламутровые листочки, рассыпавшиеся и после собранные в теплой луже. Подобно бусам низались мелкие чудеса. По ним, по тайным отметинкам, разбросанным на лесной дороге, пришло спасенье. Именно спасенье, потому что без любви погибель. А может, друзья поднесли мне чудо на блюдечке с голубой каемочкой? Стас, Инна, Кирилл, Алена таджикская жена - мое постоянное поминанье. Так кому кланяться, кого благодарить? стою в растерянности.

1

Бывает всяко. Бывает, в электричке хоть граната рвись – всё равно деваться некуда. Стоят, прижавшись друг к другу, смяв до безобразия свои энергетические оболочки. Прицепивши, если повезет, тяжелые сумки к спинке сиденья. Самое главное – не трепыхаться. Не делать волн. А то подавят тех, кто помельче, как тогда девчонок-фанаток в подземном переходе во время грозы. Но здесь все сидели. Правда, свободных мест не было. Прошла самостоятельная цыганюшка лет пяти. Ласково заглядывала всем в лаза, гладила чей-то пакет с бананами. Проехали Никольское. Тут создался направленный поток людей к головному вагону, как если бы шел контролер. Но нет. Сначала до сознанья дошло слово «газы». Идущие закрывались носовыми платками. Потом почувствовалось в воздухе. Встали уже все. Терпеливо-торопливо, не толкаясь, шли в соседний вагон. На лязгающем стыке говорили сквозь платки: «Не вступите… тут дерьмо». Ленька сердито спросил неведомо кого: «Чей это дизайн?». Легонькая Аленка молча перепрыгнула. В соседнем тамбуре отдышались и откашлялись. Прошел седой импозантный человек с собакой – она мучилась, давилась. Хозяин перемогался, двигал кадыком. Открыли все окна, сели, тихо переговариваясь. Кто-то что-то распылил в тамбуре и выскочил перед самым закрытием дверей. Видели со спины. Ленька вспомнил, что оставил в задымленном вагоне пакет с красками. Но возвращаться было трудно – еще не все прошли – и страшно. Какой там газ? Нервно-паралитический? слезоточивый? Будешь потом пять лет мучиться бронхитом, словно тараканов поморил. Тараканы ушли из Москвы. Не выдержали конкуренции, спасовали перед новыми русскими. Комбат убивает наповал.

Так и сидели – Ленька с Аленкой рядом, притиснутые друг к другу, уже чужие. Красивый старик – для них старик, а так еще молодец – напротив. Собака у него промеж колен. Овчарка с несчастными глазами и в наморднике. Небось военнообязанная. Только навряд ли программа ее подготовки включает работу в противогазе. А вообще-то существуют собачьи противогазы? Вот раньше всех учуять запах газа и подать голос она, наверное, должна была. Может, и подала по-тихому, а хозяин не понял.

Уже чужие. Когда начинали эти граффити на железном заборе в Кучине, еще держались вместе. Ходили рядом, всё время нечаянно толкаясь боками, и говорили смущенными голосами. Но, когда дома у Аленки разглядывали Ленькины эскизы, сзади подошла рослая младшая сестра Катя. Прижавшись к Леньке, долго-долго делала свои замечанья. Потом позвала Леньку в ванную смыть гуашь у него с носа. С того часа Ленька к Аленке переменился. А им еще целый год в одной группе учиться. Начатые граффити по молчаливому уговору решили докончить, чтоб сфотографировать. В самом деле, о чем речь?

2

Человек с овчаркой вошел в метро, представил на собаку какой-то документ. Немецкая овчарка Линда Зырянова со специальной дрессировкой поводыря. Без оглоблей, без красного креста, но с правом проезда – в наморднике. У хозяина, экс-геолога, давно травмированы оба глаза при взрыве рудничного газа. Так что документ на любимую собаку он выправил. Однако за компьютером сидит исправно, вместе с собакой. И ничего.

Дома, в Кузьминках, снял с нее намордник. Она задышала, судорожно разевая пасть. Кошка завозилась – в клетке. Попугай захлопал крыльями в другой и заорал мерзким голосом: «Свободу кошке! Позоррр Александррру Зырррянову!» Александр Зырянов прикрыл клетку с попугаем платком, не желая вступать в перепалку. Почему кошка содержится в клетке – осталось неясным. Видно, уж такая аспидская кошка. Недаром попугай сильно ощипан, и в клетке валяются его перья. А всё ратует за свободу.