приходило, кроме поцелуя. Но, как бы ни жаждал этого, испортить момент не хотелось. Впервые он был так смущён и нерешителен. От этого противоречия в животе стало как-то пусто.

Вера медленно подняла руку и ласково смахнула что-то с его волос. Мирон даже замер, ощутив её запах: от неё пахло солнцем, клубникой и… счастьем. А она преодолела последние разделяющие их сантиметры, приподнялась на носочках и прошептала почти в губы:

– Может, у меня получится?..

И неожиданно коснулась его губ невесомым поцелуем.

Мирон замер, как и Вера. В грудь будто просунули руку и сжали трепещущее сердце в кулак, а потом выпустили, и кровь запульсировала в ушах. Снизу вверх пронеслась горячая волна, оставляя за собой медленно угасающий жгучий холодок. Дыхание застряло где-то в горле.

«С ума сойти…»– ударилась томительная мысль в висок, отчего волосы на затылке встали дыбом, вызвав слабые мурашки по спине.

Её веки были опущены, но Мирон видел, как дрожат реснички. Что-то лопнуло внутри и жаром опалило низ живота, а потом опустилось по бёдрам к коленям. Он не почувствовал сопротивления, лишь слабость в ногах, как мальчишка на первом свидании. И тут же ответил на поцелуй, захватив её нижнюю губу, а потом и углубив его, протолкнув язык в покорный рот. Вера же доверчиво затихла, принимая его напор. Только покачнулась на носочках.

Необъятное неразумное желание обладать этой женщиной накрыло Мирона такой мощной волной, что задрожали поджилки. Уши заложило, в голове крутилось одно: «Только бы не провалить этот первый раз…»

Он подхватил её за талию и, не отрываясь от сладких губ, прижал к себе крепко. А Вера, охмелев, пропустила свои тонкие пальчики сквозь его волосы на макушке и с нежным вздохом прильнула, как ласковый котёнок.

Кто-то громко заверещал в соседних кустах – это дети играли в прятки, а потом со смехом побежали прочь.

Первой поцелуй прервала Вера. И, щурясь от солнца, упёрлась ладонями в его плечи. Она облизала губы, тяжело вдыхая и пряча взгляд, смущённо прошептала:

– Ты очень сильный…

– А ты вкусная…– всё ещё пьянея от вспышки желания, хрипло выдохнул Мирон и снова потянулся к её губам.– Сил нет оторваться…

Она поёрзала в его объятиях и ещё крепче упёрлась в плечи.

– Всё хорошо,– доверительно прошептал он, внутренне сопротивляясь её желанию отстраниться.

– Прости, я не знаю, как это вышло,– сбиваясь с дыхания, произнесла Вера.– Я так не поступаю… обычно. Наверно, солнце… Воздух…

И тут Мирон рассмеялся так громко, что вызвал у Веры недоумение: она посерьёзнела, захлопала ресницами и несмело попыталась отстраниться. Посерьёзнел и он. Опустил её на землю, но не выпустил из рук.

– Спасибо, что сделала это первой… Я побоялся смутить,– ответил он и сам смешался, не ожидая от себя такой наивной откровенности.

Впервые он был не Мироном Заварским, а кем-то другим, может, обычным водителем – просто мужчиной, который в этот бесконечный миг Вселенной хотел только одного – быть желанным этой простой, словно не реальной женщиной.

Неожиданно стал накрапывать дождь. Вера втянула голову в плечи и подняла ладони над головой.

– Дождь не обещали…– недовольно покосился на темнеющее небо Мирон.

– Бежим!– воскликнула Вера и взяла его за руку.– Сейчас точно зарядит…

Взявшись за руки, они побежали на территорию базы. Разбредшийся по территории народ тоже стал сбегаться по своим беседкам.

Дождь припустил сильнее, когда они оказались под знакомым навесом, и забарабанил по крыше крупными каплями. Мирон нашёл на сене свою форменную рубашку с правами Михаила, запоздало укоряя себя, как безответственно бросил документы.

– Уже шесть,– взглянула на часы Вера.– Посмотрю, как там наши. Может, уже захотят выезжать.

Мирон оглянулся и любующимся взглядом замер на каплях дождя, которые стекали по её лицу. Она вспушила волосы, чтобы немного просушить их и выпрямилась. Поймав взгляд Мирона, смущённо опустила глаза на свои ладони и проговорила:

– Спасибо за прогулку…

– Спасибо за клубнику,– сам не понимая, что говорит, брякнул Мирон.

Вера, кажется, даже покраснела. Отвернулась. Заправила волосы за уши и, мельком оглянувшись через плечо, сказала:

– Ну… пока…

– Вера…– негромко окликнул Мирон, когда она уже пустилась бежать. Но сквозь сетку дождя, наверное, не расслышала.

Он только поморщился оттого, что и сам не знал, что хотел сказать. Просто рассчитывал задержать её ещё ненадолго.

Мирон сунул руки в карманы джинсов и с какой-то отстранённостью наблюдал, как народ сбегается в беседки, как пыхтя мимо бежит Сергевна и, глядя на него, что-то кричит. Он так и не разобрал слова, но по жестам догадался, что пора собираться в обратную дорогу. Стало даже как-то досадно, но и сам не мог понять, от чего. Он накинул рубашку, сориентировался, где оставил автобус и побежал к нему.

Уставшие нетрезвые пассажиры вяло и беспорядочно садились в автобус. Сергевна была заметно подпитая, однако активно подгоняла всех, чтобы не стоять под дождём. Вещей было меньше, чем при первой посадке. Не осталось даже пустых бутылей. Мирону помогать не пришлось. И всё равно все собирались медленно, возились со своими сумками, ворчали друг на друга… Но Мирон мало обращал внимания на эту суету, а сквозь лобовое стекло глазами искал Веру, которой ещё не было среди коллег. И вот нашёл… Сердце пропустило удар просто от одного взгляда на неё…

Как давно он так не очаровывался женщиной. Даже удивительно, что сейчас внутри не было никакого порядка: сплошной хаос желаний и мыслей лишь об одном – он хотел Веру! Хотел её там – на сеновале… У того бревна в лесополосе… Вот тут – на лавочке, где она теперь собирала чьи-то вещи. И не вспомнил, когда в последний раз так жадно думал о женщине и был готов заняться сексом при первом знакомстве, даже не спросив фамилии, без лишних проверок и свиданий. Он ничего о ней не знал, говорили просто о жизни, но, казалось, что роднее и теплее быть никого не может.

Когда Вера прошла мимо него, всё ещё пряча глаза, но робко улыбнувшись, Мирон осознал, что выглядит, как мальчишка, пустивший слюну на красивую женщину: сопровождал каждое её движение, почти не дышал и пытался уловить её запах. Даже невольно мазнул пальцами по губам и бороде.

Придя в себя, он оглянулся на салон, на Веру, устраивающуюся на прежнее место, и громко спросил:

– Все на местах или ещё кого-то ждём?

– Гони домой, рыженький,– нечленораздельно произнесла Златозубка, едва не выпавшая из кресла сразу за первыми двумя сиденьями.

Мирон подоспел вовремя, опустил ручку кресла и усадил несчастную пьяную женщину на место.