Тем временем парень, восседавший у дальней стены, нетерпеливо заерзал, пытаясь привлечь внимание наемника. Брови Тарана поползли вверх: в качестве трона вождь использовал просиженное за долгие годы массажное кресло — точь-в-точь такие же стояли в довоенное время в торговых центрах для релаксации уставших от шопинга посетителей. Откинув с лица нечесаные патлы, Индеец явил миру свой царственный лик: длинный нос, полубезумный бегающий взгляд и плотно сжатые губы.

— Зачем здесь? — Вождь сегодня был немногословен.

— Ты знаешь, — в той же манере ответил сталкер. — Где мой сын?

— Не понимаю, о чем…

К подножию трона упал найденный Тараном амулет. Вождь замер, подавившись заготовленной репликой, и теперь растерянно смотрел то на улику, то на визитера.

— Послушай, Индеец, мы ведь с тобой не первый день знакомы. — Сталкер сверлил огрызка пристальным тяжелым взглядом. — В какие игры ты тут играешь? Зачем послал людей в мой дом?

Вождь некоторое время молчал, нервно покусывая губу, затем еле заметно кивнул воинам, стоявшим сзади. Тотчас несколько громил выкрутили Тарану руки, поставив его на колени.

— Ты хороший воин, но глупый. Зачем ходил за Большую Воду и разбудил богов?! — выкрикнул Индеец, поднявшись с трона. — Мы видели их гнев! Огненный цветок расцвел на горизонте. Такой же, как тогда, в день конца мира. Огненные цветы — плохо! Боги требуют жертву — племя даст жертву!

— Что за чушь?! Какие, к чертям, боги?! Кто-то устроил взрыв, понимаешь ты, дурья башка! При чем здесь…

— Увести! — отмахнулся вождь. — Извини, наемник, но боги отвернулись от нас, и чтобы вернуть их милость…

Конец фразы Таран не расслышал — его потащили к выходу и дальше, в центр зала. Туда, где во времена работы музея располагалась массивная горизонтальная плита с рельефной картой-схемой «Героическая битва за Ленинград». Теперь же, судя по многочисленным бурым потекам и россыпи собачьих и крысиных черепов, инсталляцию использовали в качестве жертвенного алтаря.

Связанного по рукам сталкера бросили на отделанную бронзой поверхность плиты. Обитатели музея, перешептываясь, стали собираться вокруг в ожидании предстоящего действа. Чумазые дети огрызков, подобравшись вплотную, затеяли нехитрую игру: поочередно подкрадывались к рослому пленнику в необычном облачении, прикасались к армированной ткани комбеза и с визгом отскакивали, храбрясь и пугаясь одновременно.

Что ж… Подобное развитие событий хоть и являлось маловероятным, но Таран был к нему готов. Пользуясь суматохой, он плавно сместил за спиной связанные руки, сдвинул поясную петлю и обнажил острое, как бритва, лезвие, вмонтированное прямо в кожу широкого ремня. Рассечь измочаленные, полусгнившие веревки не составило труда. Оставалось дождаться вождя. Очень уж не терпелось наемнику поговорить с этим двуличным типом по душам.

Индеец появился в церемониальной одежде. На голове — разукрашенный череп волколака, на плечах — нелепая мантия из какой-то тряпки леопардовой расцветки. Приглядевшись, Таран с удивлением признал в куске материи занавеску — по краям виднелись крепежные петли. В руке огрызка блеснул металл. В качестве жертвенного ножа здесь использовали самурайский танто. Не настоящий, конечно, обычную сувенирную поделку с аляповато оформленной рукоятью, коих до Катастрофы наклепали без меры, заполонив все оружейные магазины. Однако, судя по возбужденным выкрикам огрызков, эта кривая имитация использовалась далеко не первый раз и для предстоящего ритуала вполне годилась.

Как и предполагал наемник, Индеец затянул пространную речь о проснувшихся богах, предвестниках очередного судного дня и возмутителях спокойствия, посмевших вторгнуться в запретные территории за Большой Водой. Стандартный набор нелепых суеверий. Странно было слышать подобную чушь из уст вполне вменяемого человека. Скорее всего, вождь просто «включил дурку», не желая изъясняться адекватно при соплеменниках. Значит, придется потолковать с парнем наедине…

Дикари ловили каждое слово своего правителя, подвывая и вскидывая вверх худые, испещренные узорами татуировок руки. И все же сталкер до последнего не мог поверить, что огрызки готовы принести в жертву человека. Пусть чужака, пусть объект нелепых обвинений, но все же — человека. К сожалению, прежнее мнение об этих оборванцах оказалось ошибочным. Теперь Таран видел перед собой не племя, а всего лишь кучку жалких деградантов.

Сменяя затихшего вожака, загремели там-тамы — внушительных размеров колесные диски, перетянутые лоскутами кожи на треногах по углам зала. Раскрасневшиеся амбалы самозабвенно лупили по ним невесть откуда взявшимися бейсбольными битами. Обитатели музея задвигались, подстраиваясь под ломаный ритм. К алтарю подтягивались все новые зрители.

Пора было заканчивать этот балаган. Для задуманного требовался подходящий момент, и он не заставил себя ждать. Потрясая зажатым в руке ножом, ряженый вождь навис над алтарем. Однако Таран не шелохнулся.

— Подумай еще раз, огрызок, ту ли сторону занял? — Сталкер говорил вполголоса, пока Индеец выписывал загадочные пассы руками над его телом. — Ведь ты не настолько глуп, как хочешь казаться. Стоит ли идти на поводу у толпы?

Но тот продолжал колдовать над алтарем, не реагируя на уговоры. Огрызки в исступлении покачивались в такт завораживающему грохоту барабанов. Глаза дикарей горели адским огнем, а на обезображенных лицах расплывались зловещие улыбки. Ритуал приближался к апогею.

— Ладно, парень. Ты сделал свой выбор. Теперь не жалуйся…

Индеец не успел отреагировать на странные слова «жертвы».

Казалось, только что нож был в его руке, но уже мгновение спустя непостижимым образом перекочевал к пленнику. Вождь не почувствовал ни удара, ни толчка, лишь увидел, как подвернулась кисть. Казалось, нож сам выпал из ослабевшей разом руки. Бедолага растерянно моргал, уставившись на опустевшую ладонь, и лишь секундой позже в запястье неприятно заныло. Еще мгновение, и земля ушла у него из-под ног. Срубив парня простыми, но эффективными «ножницами», Таран уселся на него сверху, выкрутив руку, и приставил к горлу отобранный танто.

— Стоять всем! Ни с места, кому сказал!!!

Барабаны, как по команде, смолкли. Огрызки таращились на поверженного вождя и скрежетали зубами от бессилия, бестолково переминаясь вокруг алтаря.

— Пусть вернут стволы. Ну?! — Сталкер надавил сильнее, и Индеец взвыл от боли, часто закивав кому-то в толпе.

Минуты не прошло, как к подножию алтаря упал автомат Тарана. Следом — разгрузка, рюкзак и прочая мелочовка. Не мешкая, наемник поднял вождя на ноги, подхватил с пола «калаш». Лязгнул затвор.

— Шмотье подбери.

Спавший с лица Индеец сгреб в охапку пожитки сталкера и вздрогнул, ощутив, как в затылок уткнулось холодное дуло автомата.

— Теперь к выходу. Дернешься — пристрелю на хрен.

Толпа нехотя расступалась, пропуская наглого гостя из подземки и его заложника. Всклокоченные дикарки шипели и скалили зубы, воины стискивали побелевшими пальцами древки копий. Среди топоров и ножей мелькнули примитивные арбалеты. У выхода из зала дорогу преградил один из телохранителей вождя — здоровенный детина с внушительным брюхом. Поигрывая тесаком, огрызок приглашал сталкера сразиться один на один. Таран скривился — везло ему последнее время на крупных парней. Ребра еще ныли после «разговора» с Дымом, а тут еще один «собеседник» нарисовался.