— Он высокий, худощавый, светлые волосы, большие зеленые глаза, — перечисляла медсестра приметы пациента. — На нем огромная майка с изображением гончего пса на…

— Боже, это действительно он! — воскликнула Эмили, оборвав медсестру. Бросив трубку, она метнулась к лестнице, но тут же вернулась к телефону. — Я сейчас приеду.

Только потом Эмили сообразила, что в спешке забыла спросить, что случилось с сыном и нет ли опасности для его жизни. Впрочем, надо поскорее добраться до больницы и там все выяснить. Быстро одевшись, Эмили побежала наверх, желая окончательно убедиться в том, что Керри нет дома. В глубине души все еще теплилась надежда, что сын дома, а его документами воспользовался кто-то посторонний. Что же до описания его внешности, такое совпадение возможно. Сейчас почти все подростки высокие, тощие, да и зеленые глаза не такая уж редкость среди белокожих парней.

Остановившись на пороге комнаты Керри, Эмили растерянно уставилась на пустую кровать. Так и есть. Сбежал. Но если его нет дома, значит, он в больнице. Что же с ним стряслось? Внезапно заболел или что-то похуже?

Нет, только не это! Он не может умереть! Если бы с ним все было так плохо, ей непременно сообщили бы. Да, ничего страшного нет. Надо поскорее добраться до больницы и повидать сына. А вдруг он действительно нуждается в серьезной помощи? Эмили лихорадочно собрала вещи и бросилась к двери. «Как только увижу Керри, — подумала она, выходя из дому, — сразу же обниму, поцелую и скажу, что безумно люблю его. А потом спрошу, какого черта он сбежал из дома и почему оказался на больничной койке. И убью его, разорву на части, что бы он ни ответил».

— Ну ладно, мама, — поморщился Керри, сидя рядом с Эмили на переднем сиденье машины. — Хватит играть в молчанку. Сколько можно? Давай договоримся: ты на меня поорешь как следует, и забудем все навсегда, ладно?

Эмили оторвала взгляд от дороги и пристально посмотрела на сына.

— Поорать на тебя? — удивилась она. — А с чего ты взял, что я собираюсь орать? Я когда-нибудь давала тебе повод заподозрить это? Орала на тебя?

— Нет, но я же понимаю, что провинился перед тобой. Давай назовем это предчувствием. — Керри потрогал забинтованную голову и снова поморщился. Эмили видела, что сыну очень больно, хотя он не подает виду, боясь напугать ее. Медсестра Матерсон наложила пять швов на одну, самую глубокую, рану и еще три — на другую. О синяках и ссадинах и упоминать не стоило.

Керри был такой жалкий и несчастный, когда Эмили приехала в больницу и увидела его в палате экстренной помощи. Правда, она невероятно обрадовалась, убедившись, что с ним все в порядке, он цел, руки, ноги и голова на месте, хотя и в крови. Именно это смягчило ее гнев, нараставший по мере приближения к больнице.

Да и сейчас Эмили благодарила Бога за то, что сын отделался легко. Впрочем, она так и не знала, что произошло. Конечно, у него ужасно болит голова, но это дело поправимое. Швы снимут, раны затянутся, а остальное приложится. Правда, счет за медицинские услуги усложнил положение с долгами, но это капля в море. Если у нее не появятся деньги, она потеряет все, даже медицинскую страховку. Главное сейчас, чтобы Керри побыстрее поправился. Пусть сидит тихо и отдыхает, а дома они во всем разберутся. Сейчас не время выяснять отношения. Да и вообще нужно успокоиться и прийти в себя после всего случившегося. Ведь, к счастью, не так уж часто приходится срываться с постели посреди ночи и мчаться в больницу по срочному вызову.

— По-моему, медсестра Матерсон — очень добрая и отзывчивая женщина, — проговорила Эмили.

— Да, — согласился Керри, — она действительно нормальная женщина.

— Еще бы, — не без ехидства заметила Эмили, — поверить, что ты упал со скейтборда посреди ночи и разбил голову, может только нормальная, в твоем понимании, женщина.

— Мама, но я действительно мог упасть со скейтборда, — без особого энтузиазма заметил Керри, прекрасно понимая, что мать ему все равно не поверит.

— Да, да, конечно, ты мог грохнуться на асфальт и проломить себе голову, но только на каком скейтборде ты катался, если твой лежит на антресолях?

Это была игра вслепую. Эмили не была уверена на все сто процентов, что скейтборд сына действительно на антресолях, но решила рискнуть, исходя из здравого смысла. Если он сбежал из дома поздно ночью, то вряд ли стал бы искать скейтборд в столь поздний час. Нет, дело, конечно, в чем-то другом. Но в чем? И расскажет ли Керри об этом дома? А сейчас этот удар вслепую явно попал в цель, поскольку мальчик еще больше насупился и почти сполз под сиденье.

Эмили направила свой «мустанг» в небольшой дворик перед домом, вышла из машины и ждала, пока израненный сын выберется наружу. Снова потрогав забинтованную голову, Керри пошел по мощеной дорожке к двери. Наблюдая за ним, Эмили могла бы поклясться, что каждый шаг давался ему с великим трудом и отдавался в голове болью. Однако она так злилась на Керри, что могла бы заставить его в виде наказания пробежать трусцой двадцать пять раз вокруг дома. Но только после того, как узнает от него всю правду насчет этого тягостного и весьма печального происшествия.

— Быстро в дом, — строго сказала Эмили, открыв перед сыном дверь и почти втолкнув его внутрь. — А сейчас садись на диван, устраивайся поудобнее и подумай над тем, как объяснить все случившееся. Через минуту я буду готова выслушать тебя.

Эмили бросила сумку на небольшой столик в прихожей, посмотрела на себя в зеркало, поправила волосы и вернулась к сыну.

— Ну давай, выкладывай. — Она расположилась напротив сына в кресле-качалке, окинула мальчика взглядом, и сердце ее сжалось от жалости. Сын выглядел несчастным, осунувшимся и даже каким-то чужим с забинтованной головой. Вокруг глаз появились темные круги, а глаза утратили свой зеленоватый оттенок и стали какими-то мутными. Конечно, Керри явно чувствовал за собой вину, и у нее не оставалось никаких сомнений, что он получил по заслугам. Что бы там ни случилось, мальчик сбежал из дома без разрешения, влип в какую-то странную историю и в конце концов его избили.

— Выкладывай все начистоту, — повторила Эмили, с трудом преодолевая внутреннее сопротивление. Сейчас ей больше всего хотелось бы броситься к сыну, обнять его, пожалеть, а уж потом только выяснить, что с ним случилось. Но это противоречило ее давней педагогической установке, требовавшей от матери строгости и сдержанности по отношению к сыну. — Значит, так, — продолжала Эмили, видя, что Керри никак не соберется с мыслями, — скажи мне, где, когда, почему и что. На все эти вопросы ты должен ответить. Для начала выбери любой из них, а потом все по порядку. Понял?

Керри тяжко вздохнул, посмотрел на свои руки, запачканные кровью, и поднял глаза на мать.

— Когда? — повторил он ее вопрос. — Сегодня вечером. Вскоре после одиннадцати. Где? На старой, давно заброшенной автозаправочной станции, что позади библиотеки. Что? Кто-то напал на меня сзади и несколько раз ударил по голове чем-то очень тяжелым. Думаю, скейтбордом.

У Эмили перехватило дыхание. Из всего, что приходило ей в голову, осталось одно — хулиганские выходки подростков. Значит, сын ускользнул из дома, чтобы присоединиться к этим мерзавцам в их непотребных делах. Но почему они набросились на него? Что между ними произошло? Может, он стал жертвой случайного нападения? Не исключено. Такое бывает довольно часто. Однако такая мысль почему-то не приходила ей в голову.