Элена и Сэм с интересом наблюдали за представлением.

– Как думаешь, ты так сможешь? – спросил Сэм. – Умеешь торговаться?

Элена покачала головой:

– Один раз пробовала. Ничего не вышло.

– Где это было?

– В Далласе. В магазине «Нейман Маркус».

Альфонс с Режисом, снова лучшие друзья на свете, обнимались и шутливо подтрунивали друг над другом, пока Альфонс, величаво махнув рукой Сэму, теперь нагруженному сумками, не двинулся к Элоди, ее дыням и персикам.

Элоди, как и предупреждал их Альфонс, клокотала от негодования. Это была изящная, миловидная женщина с загорелым лицом и светлыми волосами, собранными в хвост. Едва расцеловав Альфонса в обе щеки и кивнув Сэму с Эленой, Элоди заговорила на ненавистную ей тему – об этих подлых испанских поставщиках персиков.

– Знаешь, – сказала она, раздраженно ткнув Альфонса пальцем в грудь, – какой они придумали новый arnaque[33], последнее их кидалово? Они поставляют товар в супермаркеты Франции, не выставив изначально твердую цену, – смотрят, какие цены во Франции, после чего обрушивают их. Как же тут можно конкурировать? Производство французских персиков за последние десять лет сократилось вполовину. C’est scandaleux![34]

Альфонс, уже слышавший подобные жалобы раньше, похлопал ее по плечу:

– Я знаю, знаю. Но ты только не забывай, chérie[35], что у твоих персиков есть аромат и утонченный вкус и ни один испанский персик им в подметки не годится. – Он развернулся к Элене с Сэмом. – Взгляните на эти персики! Это самые ранние – созрели, несомненно, в теплицах Элоди, – и они бесподобны. Если бы здесь был Моне! Мы просто обязаны купить целый поднос. – Он взял один персик. – Выбирать спелый персик нужно на ощупь, ориентируясь на цвет, на запах. – Альфонс передал персик Элене. – Видишь? Со всех сторон одинаковый румянец, никаких зеленых пятен. Теперь со жми – как следует, не миндальничай с ним. И понюхай – будто бокал хорошего вина.

Элена вдохнула.

– Чудесно. Марочный персик.

Элоди к этому моменту уже вернулась в доброе расположение духа и была готова перейти к дыням – ее кавальонским дыням, – которые даже испанцы, как она сказала, признали бы лучшими в мире. Она протянула одну Альфонсу, тот задумчиво взвесил дыню в руке и постучал по кожуре костяшками пальцев.

– Слышишь этот звук? – обратился он к Элене. – Вот это правильный звук, как будто внутри пусто. А теперь нам нужно про верить ее на спелость. – Он передал дыню Элене. – Наверху у нее то, что, прошу прощения, называется «сосок». Внизу – короткий стебелек. Это pécou, или хвостик, и он должен быть одного цвета с дыней. А теперь посмотри внимательнее. Если рядом с хвостиком имеется крошечная трещинка, чуть красноватая, это верный признак спелости. Мы это называем «капелька крови». На самом деле это сахар, который выделяется из дыни и кристаллизуется.

Персики и дыни были оплачены и уложены. Элена с Альфонсом двинулись на поиски сыров, и тяжело нагруженный Сэм поплелся следом. После короткой остановки на базилик и чеснок они добрались до прилавка Бенджамина, приятного молодого человека с бородкой.

– Пусть его молодость вас не обманывает, – сказал Альфонс. – Он вырос при козах. А сыр начал делать еще школьником. – Он развернулся к Бенджамину. – Alors, jeune homme[36]. Что порекомендуете нам сегодня?

Бенджамин заулыбался – его зубы казались особенно белыми на фоне темной бороды – и указал на выложенные на прилавке сыры:

– Все сыры хорошие, но один сыр каждый человек просто обязан попробовать хоть раз в жизни. Мой Brousse du Rove.

– Ага, – сказал Альфонс. – Я надеялся, что он будет. Нам очень повезло. Это самый лучший козий сыр. Видите, какой он белый, какой сливочный? Это сыр, который нужно есть вместе с tapenade[37]из черных оливок или со свежим инжиром. В общем, его можно использовать как закуску или же подавать в конце обеда на десерт. А можно и так и так.

Он взял с блюда на прилавке чайную ложку и предложил Элене попробовать.

Сначала не последовало никакой реакции. Затем она закивала.

– Боже, – сказала Элена. – Боже мой!

Альфонс засиял. Бенджамин засиял. Сэм начал освобождать место в одной из сумок.

Им предстояло сделать еще одну, последнюю остановку. Альфонс хотел, чтобы они увидели местную диковинку, bar roulant, или мобильный бар, возможно единственный в Провансе.

– Еще один пример, – сказал он, – французской изобретательности.

Они нашли его у входа на рынок – большой белый фургон, на борту которого красовалась вывеска с надписью «Réserves Médicales» («Медицинские товары»), потому что, как пояснил Альфонс, бар на колесах – дело не вполне законное. Противоположная стенка фургона была снята, и получился прилавок, в данный момент осажденный несколькими клиентами, в разной степени страдающими от жажды. На видном месте стояла тренога с небольшой грифельной доской, на которой было написано:

LISTE DES VINS

Rouge 3 Euros

Rosé 2 Euros

Rosé Supérieur 4 Euros

Хозяевами бара были, как сказал Альфонс, муж и жена, Джекки и Фло. Фло водила фургон, Джекки отвечал за напитки, и к этой обязанности, судя по его едва ли не светящемуся носу, он подходил со всей ответственностью.

– Угощаю я, – сказал Сэм. – Возражения не принимаются. Всем rosé supérieur.

Его подали в небольших бокалах из толстого стекла, и на вкус оно оказалось на удивление хорошим.

– У меня тост, – сказала Элена. – За нашего дорогого Альфонса, который однажды сделает из меня звезду кулинарного искусства. Спасибо тебе за это утро.

– Всегда пожалуйста, моя дорогая. У вас есть какие-нибудь вопросы?

Сэм поднял руку:

– Что у нас на ланч?

– Слышишь? Это звуки лета.

Сэм с Эленой подъехали к своему дому. Еще не было восьми утра, однако строители уже были на месте.

– Навевающее сон жужжание бетономешалки, стрекот отбойного молотка… Ты ведь рада, что мы приехали пораньше?

Элена вздрогнула от грохота упавшего куска стены.

– А это нормально, что они начали в такую рань?

– Франсис говорил, что здесь всю тяжелую работу предпочитают делать по холодку. Чуть позже, когда лето будет в разгаре, к полудню температура может доходить до девяноста градусов[38]– жарковато, чтобы махать киркой.