выслушав чтение, воскликнул: „Ну, теперь нам тужить нечего: в самом скором времени в России будет столько бездомных батраков, что окажется избыток рабочих рук, в которых мы теперь так нуждаемся“. Я возразил ему, что, может быть, рабочих дешевых рук мы не дождемся, а вместо оных следует опасаться увеличения числа громил, усиление смуты и умножение грабежей, при коих никакое хозяйство уже не будет возможно» [26]. По мнению того же автора, указ 15 ноября 1906 г., разрешавший выдачу ссуд из Крестьянского поземельного банка под залог надельных земель для расширения землевладения крестьян и улучшения их землепользования, не решит поставленную перед ним задачу, поскольку «этот кредит нужен только хитрым эксплуататорам торговцам, которые надеются при его помощи и землю в семьях купить, и выданные крестьянам ссуды от них выманить» [27].

По мнению правых, большинство крестьян, купивших при посредстве банка землю, оказались не в состоянии исправно пополнять срочные платежи, и земля была назначена в продажу с аукциона или же осталась за банком. «Русское знамя» делает весьма категоричный вывод о полной бездарности (вернее, инородческой злоумышленности) тогдашнего правительства, признавшего в целом «земельный вопрос». «Все эти вопросы целыми ворохами сочиняют только одни евреи, приурочивая их разрешение исключительно в свою пользу» [28]. Газета даже называет Крестьянский банк причиной крестьянских волнений: «Условия, при которых Государственный поземельный банк приходит на помощь при покупке крестьянами земель у помещиков, настолько тягостны, что они во многих случаях препятствуют мирному добровольному перемещению земельных владений из рук владельцев в руки крестьян» [29]. На страницах «Русского знамени» несколько раз приводились примеры отказа крестьянам, заключившим сделку на покупку земли и вследствие этого лишавшимся возможности навсегда расширить свои наделы, так как земля продавалась затем владельцем выходцам со стороны, которые могли заплатить большую сумму денег, или евреям. Еще один пример неправильного отношения Крестьянского банка, по мнению печатного органа правых, — требование завышенной платы от крестьян за покупаемую землю, «чтобы они дороже ценили ее как купленную на свои кровные деньги». «Потребовать от крестьян такой огромной доплаты, которую они произвести не в состоянии, равносильно отказу в помощи при покупке. Даже больше, этот отказ выходит насмешкою, является лишним раздражением крестьян против издевающегося над ними государственного учреждения» [Там же], — заключало «Русское знамя». А «Вестник русского собрания» делал окончательный вывод, цитируя выступление В. И. Гурко на V съезде уполномоченных дворянских обществ: «Дальнейшая бессистемная скупка частновладельческих земель Крестьянским поземельным банком грозит разорением государству и выселением всего культурного слоя из сельских местностей. Закон 9 ноября 1906 г. без принятия решительных мер к расширению области применения народного труда сулит образование многочисленного класса безработного пролетариата» [30. С. 7].

Важная составляющая столыпинской аграрной реформы — переселенческая политика — получила безусловную поддержку и одобрение правых. Монархисты поддержали решение о передаче в распоряжение крестьян казенных, удельных, кабинетских земель и введении в оборот «впусте лежащих» земель Мугани и Голодной степи, регионов Сибири и Дальнего Востока. Поддержка эта объяснялась тем, что, во-первых, указ исходил от самого государя императора, а во-вторых, способствовал решению проблемы малоземелья крестьян в Центральной России. Поэтому, как утверждала «Земщина», «… центральное правительство, поддерживаемое правыми, стоит в переселенческом вопросе на верном пути, к вящей злобе левых, которые не могут раскрыть своих карт и сказать напрямик: мы против переселения, потому что оно отнимает возможность создать новую революцию… Вот почему „оппозиция Его Величества“ старается прикрыть свой поход против переселения рядом доводов, имеющих с истиною очень мало общего» [31]. «Русское знамя», приводя примеры успешной передачи Удельным ведомством в распоряжение Крестьянского банка казенных земель, писало: «Где личная воля Царская действует, там и без всякой государственной думы все идет к лучшему. Отеческая любовь не нуждается в посторонних побуждениях: сама увидит, что нужно детям, и сама же отыщет и способы и средства, чтобы только сделать людей довольными» [32].

В ноябре 1909 г., подводя первые итоги нескольких лет колонизации, «Земщина» перечисляет проведенные правительством мероприятия по усилению и упорядочению переселенческого дела и объясняет незначительное повышение расходов бюджета на переселенческое дело в 1910 г. тем, что основные шаги, требующие больших финансовых вложений, были осуществлены в предыдущие годы: «…раз начатые в таких широких размерах эти меры в дальнейшем разумеется входят в определенное русло, медленнее и менее заметно расширяющееся в сравнении с первыми годами возникновения». Этим и объясняется якобы незначительное (9,5 %) повышение сметы 1910 г., а не крахом переселенческого дела, как злонамеренно объясняет «Речь» [33].

Проблемы, возникающие при устройстве переселенцев на местах, правые предлагали решать не повышением ссуд, выдаваемых переселенцам, считая это едва ли целесообразным и осуществимым ввиду значительных денежных затрат, которые потребовались бы ежегодно, а путем принятия мер, стесняющих приток неимущих и экономически беспомощных переселенцев. Поэтому правая печать приветствовала уже принятые и планируемые правительством меры по ограничению притока переселенцев, такие как отмена свободного переселения без предварительной посылки ходоков, организация группового ходачества со стороны землеустроительных комиссий и земств, отмена и ограничение бесплатного проезда и льготного тарифа, особо строгий подбор ходоков и др. [34].

Правая печать выражала глубокое удовлетворение работой переселенческих организаций: «Энергия переселенческих организаций направлена чрезвычайно плодотворно, и следует от души пожелать, чтобы все предпринимаемое переселенческим управлением и впредь отличались теми же положительными свойствами энергии, жизненности и чрезвычайной полезности, какими оно отличалось за последние годы» [35].

Правые, однако, не обошлись без некоторой критики отдельных сторон работы переселенческой организации, которая «не принимает никаких мер к устройству переселенцев» на местах, в частности в Семиречье, которое заливает переселенческая волна: «Точно вся масса русских крестьян может и должна существовать между небом и землей. Вполне естественно, что бедный переселенец походит, походит из уезда в уезд, из волости в волость, да и пристроится со своим семейством где-нибудь на земле. Но это „естественное пристройство“ вызывает далеко нежелательные недоразумения между переселенцами и местными киргизами» [36].

Трудности, возникшие в переселенческом деле, также явились поводом и для уничижительной критики правительства, которое плохо исполняет волю императора: «Но наше правительство заодно с интеллигентнокрамольным большинством третьей Думы хлопочет только о соискании одобрения иудейских газет и разноплеменной нашей интеллигенции; о нуждах и жизненных потребностях великого народа заботиться им недосуг… И, вместо ряда землемерных училищ для колонизационных неотложных нужд стомиллионного державного народа, правительство и Дума спешат строить для нужд, главным образом, этой интеллигенции Саратовский университет» [37].

Начиная с 1910 г. количество критических заметок в правой печати по поводу переселенческой политики правительства увеличивается. Так, по утверждению «Земщины», переселение в Семипалатинской области идет на ощупь, так как из отпущенных казной 13 тыс. руб. на работы по исследованию этого огромного края половина идет