слишком устану, чтобы делать что-либо еще — что, как я подозревал, было намерением Миллера.

Мы с Далласом заковыляли в зону растяжки и растянулись на мягких красных матах, все еще запыхавшись после тренировок. Он наклонился над икрой, подтянув носки своих черных кроссовок «Найк», чтобы растянуть подколенное сухожилие.

— Бывшая Моррисона? — Это кто был у нас в субботу вечером? Он издал тихий свист, глубже наклоняясь в свою растяжку. — Ты пытаешься усложнить себе жизнь? Теперь «Бульдоги» действительно собираются выложиться за вас на следующих выходных.

Они все равно уже это для меня придумали. Я был врагом общества номер один, что меня вполне устраивало. Это значительно упростило срыв их игры, как это было со мной на этих выходных — как если бы они бросали по пустым воротам.

— Ты не дал мне закончить. Ничего не произошло. — Я встал, схватил со стойки черный поролоновый валик и снова лег с ним. — Она была слишком пьяна.

— Ты собираешься ей звонить? Попробовать переделать?

Я резко вдохнула и оперлась на локоть, вращая ягодицами. Левая сторона моей задницы была полна тугих, болезненных узлов. Я едва мог положить на него вес, не вздрогнув. Не помогло и то, что Бэйли растянулась на кровати, оттеснив меня в крошечный угол, потому что я хотела дать ей пространство. Сон таким образом полностью вымотал мою спину.

— Я не взял ее номер.

Чепуха, Картер.

С другой стороны, она была слишком занята, ее тошнило на обочине в субботу вечером. И наступило воскресное утро, когда она неожиданно проснулась в моей постели. Когда я отвез ее домой, она молчала и все время смотрела в окно. Едва я успел припарковать грузовик, как она сбежала. Мы точно не вышли на самый сильный старт.

Кроме того, была целая часть, где трезвый Бэйли меня ненавидел.

Даллас перешел на другую сторону и со стоном схватился за противоположную ногу. — Может быть, к лучшему. Тренер, вероятно, не оценит, что ты помешиваешь эту кастрюлю. У тебя и так достаточно неприятностей.

Он не ошибся, но она была достаточно горяча, чтобы я все еще был готов рискнуть, если представится возможность снова.

Эй, я никогда не говорил, что сделал правильный выбор.

— А как насчет ее друзей? — Я спросил. — Тайлер ударил его или что?

— Я думаю, что появился один из их бывших, и они сбежали вскоре после вас, ребята. Но мы встретили этих других цыпочек и устроили вечеринку в пентхаусе в центре города. Так что XS для победы.

— Не знаю, как твоя репутация остается такой безупречно чистой, — пробормотал я. — Ты тоже не святой.

— Я просто умнее в этом. Ты когда-нибудь слышал слово «благоразумие»? — Он многозначительно поднял брови, вытирая лоб своим красно-белым спортивным полотенцем Falcons. Самодовольное дерьмо.

— Как угодно, — сказал я. — Мы не можем быть такими идеальными, как ты.

В отличие от моей бездельницы типа B, Даллас был звездой нашей команды — разносторонним как на льду, так и вне его. Он вел очень техничную игру, набрал массу очков и мог обыграть всех в нашем дивизионе. Короче говоря, он был генетически сконструирован для игры; подумайте о Стефе Карри из хоккейной команды NCAA.

К сожалению, это также наложило на него огромную мишень. Но он не был бойцом и редко ронял перчатки. Это была моя работа, как и следить за тем, чтобы люди, нанесшие ему грязные удары, ответили за это.

— Совершенство может быть немного нереалистичным для тебя, — сказал он. — Я больше думал о том, чтобы не попасть в тюрьму.

— Ага-ага. — Я отмахнулся от него. Поморщившись, я поправила угол ягодиц на пенопластовом валике, но от этого стало еще больнее. Может быть, я смогу записаться на спортивный массаж на этой неделе. Это цилиндрическое пыточное устройство не помогало.

— Ой. — Даллас указал подбородком на дверь в тренировочную комнату: — Тренер сказал мне, что хочет увидеть тебя, прежде чем ты уйдешь.

К слову о пытках. Трахни меня.

* * *

В Boyd U хорошо было то, что наша хоккейная программа первого дивизиона была первоклассной. Плохая часть заключалась в том, что тренер Миллер был тираном. И никого никогда не вызывали в его кабинет, чтобы поздравить с тем, что он сделал что-то правильно.

После долгого душа я не торопясь оделась и, наконец, потащилась по коридору в его офис. Тренер Миллер сидел за своим столом, надев очки для чтения в проволочной оправе на румяный нос и погруженный в телефон. Его рабочий гардероб состоял из черных спортивных штанов и толстовок Falcons черного, серого, красного и белого цветов. Сегодняшний выбор был черным, что, как я надеялся, не было плохим предзнаменованием.

— Привет, тренер. — Я постучал в серый металлический дверной косяк и встал на пороге, молясь, чтобы он не приказал мне войти. — Уорд сказал, что вы хочете меня видеть?

— Садись. — Он указал на стул перед собой, не отрывая взгляда от телефона.

Черт.

Мало того, что я не хотел, чтобы меня разжевали, но это разъедало окно моего сна. Может быть, я мог бы придумать предлог, чтобы скоро пойти на занятия. Неа. После моего ухабистого второго года обучения Миллер постоянно раздражал меня. Я был почти уверен, что он запомнил мое расписание вдоль и поперёк. Возможно, он даже проводил выборочные проверки, чтобы убедиться, что я посещаю свои занятия.

Но у меня не было выбора, поэтому я подчинился и плюхнулся на потертое черное кожаное сиденье напротив его стола из цельного дуба. Он продолжал листать в своем телефоне, его лицо скривилось в кислой хмурости. Я просканировал стены его кабинета, увешанные трофеями и фотографиями с турниров и чемпионатов двадцатилетней давности. У Миллера была красивая копна густых волнистых каштановых волос. Может быть, поэтому он все время был таким злым. Я бы тоже разозлился на весь мир, если бы облысел.

Еще через минуту он заблокировал свой телефон и положил его лицевой стороной вниз. Он поставил локти на стол, осторожно изучая меня из-под своей красной кепки «Фэлконс». — Я закончил семестровую проверку у ваших профессоров.

— Хорошо… — Это ни к чему хорошему не привело, учитывая, что он сделал все это к восьми часам в понедельник.

— Короче говоря, ты на испытательном сроке.

— Испытательном сроке? — повторил я. Мы шли по этой дороге прошлой весной, и это была пустая трата времени и бумажной волокиты. Через месяц или около того я достаточно подняла свои оценки, чтобы успокоить их, и мы все пошли дальше. Театральность и процедурная чепуха были излишними. Почему мы снова это делаем?

— Не официально,