— А тебя эта зияющая дыра совсем не беспокоит?

— Нет.

Я тяжело вздохнула и постаралась подавить очередной приступ кашля.

Очевидно, с этим придется разбираться мне. Эвелин об этом говорила всем своим видом.

Проблема была в том, что мне не хотелось видеть Рейгана, после того, что между нами произошло, а точнее не произошло… Мне было так стыдно… Я едва ли не кусала подушку от этого жгучего стыда. Это же надо было? С чего я вообще решила, что он меня поцелует?

Может быть потому, что он так смотрел? Может потому, что весь его вид намекал на это? Может потому, что он хотел, чтобы я подумала именно так?

Но зачем ему это было нужно, если он так любил свою Сесилию? Зачем он играет со мной?

А ведь он действительно играл…

Я тихо застонала под одеялом.

Мне хотелось тихонечко убить Рейгана, под шумок прихлопнуть Сесилию, а заодно всю академию, которая только и трещит, что о великом «короле»!

Нужно было все это прекращать. Если он хотел поиграть, то пусть собирает свои фигурки и расставляет их где-то в другом месте. Я не собиралась быть его забавой. Что-то подсказывало мне, что нам придется общаться довольно часто и довольно тесно, а значит мои внезапно появившиеся чувства будут только мешать.

Не хватало еще чтобы я присоединилась к полку вопящих от одного его взгляда девиц!

Подбодрив себя такими мыслями, я, ежась от холода, поднялась и наскоро оделась. Однако все же задержалась у зеркала, поправила волосы, наложила легкий макияж и натянула перчатки. Эвелин наблюдала за мной, чуть приподняв одну бровь и тая на губах ехидную улыбку.

— Мне казалось, ты шла к Рейгану, чтобы пожаловаться ему на дыру в нашем окне… — с большим и толстым намеком в голосе протянула она.

— Так и есть, — я дернула плечом.

— А чего же ты напомаживаешься так, будто собираешь на встречу с джентльменом своей мечты?

Я вздохнула и посмотрела на нее, прикладывая к носу, из которого беспрестанно текло, платок.

— А я после Рейгана, сразу к нему, — ответила я гнусаво.

Эвелин хмыкнула и вернулась к своим баночкам, я же еще раз глянула в зеркало и направилась к двери.

Пока я шла к башне, в которой жили юноши, успела ощутить всю прелесть своего слегка изменившегося статуса. Недовольные студенты академии, которые изначально приняли меня в штыки, стали постепенно замечать, что я довольно близко общаюсь с Шестью, хотя и не с Рейганом, которого я старалась избегать всю прошедшую неделю.

На уроках фехтования Николас дал мне пару советов и согласился один раз побыть моим напарником, отчего у окружающих челюсти отвисли буквально до пола. Как я потом узнала от Софи на уроке живописи, Ник был человеком неразговорчивым и холодным, который никогда и никому не помогал. И поэтому его поступок в отношении меня произвел настоящий фурор.

На том же самом уроке Алоис отчего-то решил написать мой портер. Картина была странной, ведь позади меня была мужская тень, и все краски фона были алыми и черными. И вручил он мне это со непривычно угрюмым выражением… Но тем не менее, к вечеру уже каждый знал, что Алоис выбрал меня как натурщицу. И это оказывается, тоже многого стоило. Как оказалось, его дядей был один из самых великих художников мира, чьими картинами восхищалась и я. Так вот он с раннего детства прививал мальчику понятие красоты, и привил ему его настолько хорошо, что юноша просто перестал обращать внимания на некрасивых людей. А если он изображал кого-то на портрете… Значит красота этого человека была исключительной… Оцененной по достоинству тонким ценителем прекрасного.

И хотя я не видела в своей внешности ничего исключительно, и вообще полагала, что он проспорил эту картину кому-то из Шести, но после того, как портрет обосновалась в нашей выстуженной ветром комнате, я стала замечать на себе все больше заинтересованных мужских взглядов.

— Леди Эспакте? — услышала я.

Вернувшись из своих мыслей на землю, я увидела перед собой юношу, с которым, кажется, ходила на высокую литературу. На его губах цвела застенчивая улыбка, он мял в руках платок, и в целом выглядел очень мило. Но почему при взгляде на него перед глазами вспыхивал образ совершенно другого человека? Человека с вежливой улыбкой и отстраненно-доброжелательным взглядом, за которым таился готовый взорваться вулкан? Человеком, который устало потирал переносицу, глядя из-под полуопущенных ресниц или чуть приподнимал бровь в ответ на мою колкость?

— В-вы… Вы не против? — снова вырвал меня из плена образов и мыслей бедный юноша.

— Что, простите? — слегка нахмурившись спросила я.

— Вечером в литературном классе мы… Мы… Я и мои друзья… Конечно же, там будут и другие леди… Я имею в виду… Я хотел сказать…

Я чуть приподняла брови, стараясь не потерять мысли за его путаницей из слов.

Юноша же, окончательно разволновавшись, опустил голову и быстро выпалил:

— Мы будем читать свои сочинения, вы не против прийти?

— Я подумаю над этим, — вежливо ответила я и, кивнув, обошла его.

— Сегодня… В шесть часов вечера! — донеслось мне в спину. Вслед за тим послышались смешки и перешептывания.

Я дернула плечом.

Мне было все равно. Смеялись ли его друзья над ним, что он таки пригласил меня, или они смеялись надо мной. Чуть надменная улыбка и приподнятый подбородок исправят любую ситуацию.

Когда я заворачивала в коридор, прямиком ведущий в комнату Рейгана и Николаса, то ощущала как во мне зреет какое-то нехорошее ощущение. Словно мне нужно развернуться и пойти обратно. Я грешила на свои не в меру разбушевавшиеся чувства, но, когда завернула за угол и увидела дверь в их комнату, поняла, что надо было прислушаться к себе.

На пороге, привалившись к косяку стоял Николас, и безразличию на его лице можно было только подивиться, а вот перед ним, вполоборота ко мне, находилась некая незнакомая леди. Ее волосы цвета меда мягкими волнами спадали до поясницы. Широкая юбка подчеркивала тонкую талию, а белая блуза с жабо ненавязчиво просила обратить внимание на хрупкость плеч.

Еще до того, как я услышала разговор этих двоих, я поняла, кто она. И это понимание горечью осело в горле.

— Он обещал… Но не зашел. Лорд Тэйн, вы знаете, я не пытаюсь ограничить его свободу. Однако, возможно, вы догадываетесь о причинах?..

Брови Николаса слегка дернулись и лишь по этому едва заметному движению я поняла, что он не слишком рад общению с