хотя мне сразу же всё стало ясно: опять наш опытный, старательный, безотказный, но очень болтливый за работой метранпаж Володя Стецько всех подставил – и корректора, и дежурного по выпуску номера, называемого между собой «свежей головой» и обычно назначаемого по очереди из творческих редакционных работников, и самого редактора в конечном итоге. Была за ним такая страсть, как у старушек на лавочках с вязальными спицами в руках, судачащих безудержно о чём угодно, да лишь бы не молчать, а пальцы рук совсем автономно работают при этом. Да вот только в руках у метранпажа, верстающего газетную полосу, не бабушкины вязальные спицы в руках, а отлитая на линотипе металлическая строка после корректорской правки и которую надо поставить в колонку на место такой же строки, но с ошибкой. А он увлёкся разговором с соседями за наборными столами, а пальцы его рук, у которых, как известно, совсем нет глаз, произвольно могут выхватить и из соседнего абзаца строку, которую абсолютно не надо править, а на её место поставить строку, предназначенную для абзаца с ошибкой. При третьей правке и после «свежей головы», часто совпадающей с ней, уже никто не читает полосы целиком, поэтому чужую строку, заброшенную метранпажем по халатности в чужой абзац, вместо его своей и не имеющей ошибки, никто уже не сможет обнаружить. А просто снова исправят ту строку с ошибкой, которую не выбросил метранпаж. Так и тут случилось: я вспомнил, что дважды, уже при редакторской правке, отмечал ошибку в одной и той же строке, якобы не замеченную линотипистом или метранпажем, а она, родимая, уже исправлена и стоит в полосе, но только совсем в другом абзаце, вляпанная туда не в меру разговорчивым метранпажем. Вот и случился такой несуразный ляп, который в иные годы мог бы стоить головы не только одному редактору, но и всем участникам правки полосы.

Отделался я всё-таки довольно легко, сумев убедить первого секретаря райкома и иже с ним в причине такого казуса. Однако на бюро райкома партии мне всё же объявили выговор, правда, без занесения в учётную карточку. Да и обсуждался этот вопрос на бюро кулуарно, без лишних глаз и ушей, по этой причине, видно, и не вышел за пределы района, в том числе и в крайком партии. А всего через несколько месяцев этот выговор был вообще отменён.

Недавно в своих бумагах я всё-таки нашел этот «исторический» документ. Составлен он, на мой взгляд, довольно оригинально, а если сказать точнее, то очень даже умно. Приведу его текст полностью:

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

бюро Яковлевского райкома КПСС

от 25 апреля 1972 года.

«О грубом искажении текста, допущенного газетой „Сельский труженик“ при перепечатывании первомайских призывов»

20 апреля 1972 года при печатании газеты «Сельский труженик» было допущено грубое искажение текста в Призывах ЦК КПСС к 1 Мая с. г.

Вместо первой строчки текста призыва № 56 была напечатана первая строка текста 55, в результате чего был искажён смысл призыва. Газета была отправлена подписчикам с искажённым текстом. Факт выпуска газеты «Сельский труженик» с браком не единичен и не является случайным. В редакции газеты большая текучесть кадров, низка трудовая дисциплина у некоторых работников, на что уже неоднократно указывалось редактору газеты тов. Холенко В. Ф.

Бюро райкома КПСС ПОСТАНОВЛЯЕТ:

1. За допущенное грубое искажение первомайских призывов редактору газеты «Сельский труженик» т. Холенко объявить выговор.

2. Отделу пропаганды и агитации райкома КПСС (т. Романенко Н. П.) и партийной организации редакции и типографии (т. Лескова В. А.) оказать необходимую помощь редакции в улучшении трудовой дисциплины, укреплении кадрами работников.

Секретарь Яковлевского райкома КПСС О. ГОРОВОЙ.

Мне этот экземпляр дали на руки, правда, в правом углу листа стоял штамп с напоминанием о возврате в РК КПСС. Но возвратить я, естественно, «забыл», поэтому он у меня и сохранился…

5

Что уж было совершенно точно подмечено в этом постановлении, так это то, что в редакции газеты сельского района и в самом деле ещё как было очень трудно с кадрами. Если в начале ещё как-то выкручивались за счёт молодых ребят, по сути только начинающих журналистов – их время от времени присылали к нам из Владивостока, хотя они, горожане, надолго, как правило, и не задерживались по причине отсутствия нормального жилья, то уж совсем плохо стало, когда уехала на учёбу в ВПШ Валя Федотова-Лескова – мой самый надёжный помощник из местных кадров. Поставив её на должность заместителя редактора после отъезда Авроры Леоненко, я практически взял на себя работу ответственного секретаря редакции, потому что работа эта мне всегда нравилась и совмещать её с редакторской никогда мне не было в тягость. А когда уехала Валентина, так сразу стало очень туго уже по-настоящему: без заместителя редактора да ещё из-за отсутствия ответсекретаря вообще не на кого было оставить редакцию, если мне приходилось куда-либо отлучиться по делам, в тот же Владивосток, где нас, редакторов районных газет, частенько собирали то на пленумы крайкома партии или собрания краевого партхозактива, то вообще на всякие там семинары на тему дня по разным насущным проблемам. Честное слово, мне просто не везло с новыми заместителями, не задерживались они надолго в редакции. Иногда приходили и хорошие ребята из других районных газет, но поработав от силы два-три месяца, да пожив в местной гостинице и попитавшись всё это время в её ресторане, когда в магазине на полках шаром покати – ни молока, ни яиц, ни той же хотя бы варёно-мокрой колбасы в скользкой полиэтиленовой плёнке, ставшей значимой приметой последних лет эпохи «построения коммунизма», люди вынуждены были уходить восвояси. Не было жилья, хотя бы и с «услугами во дворе», не было даже общежитий в районе, где бы можно было хоть на время выхлопотать комнатку для проживания – вот такая аховая ситуация была в наших сельских районах в те годы. А чаще приходили хоть и с опытом вроде бы мужички, с немалым журналистским стажем, но на поверку оказывались вообще откровенными забулдыгами-алкашами – насмотрелся уж на всяких.

А однажды вообще подзалетел, причём совершенно с неожиданной вроде бы стороны. Друг или не друг он был мне, но всё же вместе мы учились с ним на последних курсах в ЗВПШ, познакомились на экзаменационных сессиях, кажется, ещё во владивостокской совпартшколе. Как-то он пооткровенничал со мной. Я узнал, что он несколько лет проработал замполитом капитана на судах Дальневосточного пароходства, но потом почему-то списался на берег. Жена от него ушла