— Ага. — Девушка усмехнулась и мотнула головой: рыжие, туго закрученные локоны разметались во все стороны. Недолго думая, она выключила газ, села на стул и закинула ногу на ногу. — Так значит, это ты сиделка Стаса?

— Да, я. — Я решила не спорить, сиделка, так сиделка. Хотя я считаю, что это совершенно разные профессии.

— Ммм… — она окинула меня долгим, изучающим взглядом. — Не думала, что они такие.

— Какие-такие?

— Очень наглые. — Девушка прищурила зеленые глаза и наклонила голову набок, продолжая изучать меня. — Думаешь, по тебе не видно, что ты хотела бы залезть на него?

— Ч-то? — я опешила, и одновременно почувствовала, как краска заливает лицо, — я, между прочим, замужем, и счастлива в браке.

— Да ну. Сейчас такие бабы пошли, что муж не помеха. Тем более, — она многозначительно посмотрела вокруг, — Стас весьма состоятельный мужчина. Многим хотелось бы готовить на такой кухне не в качестве кухарки, а в качестве законной жены. Я права?

— Наверное, и ты тоже этого хочешь? — не удержалась я от язвительного замечания. Еще никогда никто не смел говорить мне подобные вещи. Сдержать внутри злость я просто не смогла. Да и не особо хотела. Кто она такая? Я работаю в этом доме, но не обязана прислуживать посторонней хамке.

— Вот сука. — Губы незнакомки презрительно скривились, — я смотрю, ты за языком совсем не следишь. Не боишься место потерять? — она чуть наклонилась вперед, напоказ выставив грудь. — Ты знаешь, кто я? Если захочу, вышвырну тебя за ворота сегодня же.

— Что ж, давай. Я все равно не собиралась здесь работать постоянно.

— Не понял, Алиса, ты что, хочешь меня покинуть?

Мы обе вздрогнули и повернулись на голос. Стас на своей коляске заслонил весь дверной проем. Наверное, он часами практиковался, чтобы передвигаться бесшумно.

— Стасик, любимый, ты уже поговорил с папой?

Меня поразила мгновенная трансформация — еще секунду назад эта девушка была настоящей стервой, готовой меня разорвать в клочья. Сейчас же она превратилась во что-то бесформенное, слюнявое и ванильное.

— Ох, Стелла, я и, правда, не ожидал, что ты навестишь меня. — Стас позволил девушке забраться на колени. Нисколько не смущаясь, она елозила своей задницей по шортам, а затем по-хозяйски впилась в губы Стаса, широко распахнув рот.

Я молча наблюдала за поцелуем и чувствовала первые позывы к тошноте. Все, что происходило на моих глазах, выглядело очень вульгарно. Теперь не было никаких сомнений — Стелла — девушка Стаса. Надо же, имя какое. Она облизывала его, как это делают в фильмах, закатив глаза и буквально «пожирая» своим огромным ртом.

— Ну, все, все, хватит. Ты чего разошлась-то? — Стас буквально оторвал ее от себя и посмотрел в мою сторону, — знакомься, это моя девушка Стелла. Стелла, это Алиса. Мой отец нанял ее, чтобы я не скучал один.

— Очень приятно. Надеюсь, это ненадолго? — процедила она.

Я вежливо улыбнулась в ответ, стараясь не обращать внимания на полный ненависти взгляд Стеллы. Интересно, чем бы закончилась наша встреча, если бы она не сидела сейчас на коленях своего благоверного.

— Я хотела приготовить еду на вечер, но вижу, что есть мясо в сковороде. — Я кивнула в сторону плиты.

— Это стейк с брусничным соком, — высокомерно выдавила из себя Стелла, — ты же любишь такое мясо, да, дорогой?

— Да, конечно. — Стас на мгновение нахмурился, наверняка не понимая, что теперь со мной делать. Ведь и так понятно, что мое присутствие в доме стало лишним. Я не стала затягивать и без того неловкую тишину.

— Если от меня ничего не требуется, я могу уехать домой. Этот день можно вычесть из зарплаты, я сообщу вашему отцу. Я, пожалуй, пойду.

Я протиснулась между коляской в узкий проход коридора: хотелось скорее уйти, даже не уйти, а убежать. Стелла провожала меня триумфальным взглядом, не забывая втискивать свою грудь в Стаса. Но он остановил меня:

— Нет, этот день будет зачтен. Твой рабочий день заканчивается в 8 часов вечера, а значит, до этого времени ты будешь убираться в доме. Тебе просто не придется готовить еду.

Я могла бы отказаться, а затем позвонить Михаилу и, наконец-то вернуться в свою привычную зону комфорта. Все закончится само собой, я больше не буду разрываться на части, не буду изводить себя бесконечными фантазиями.

Но я не смогла этого сделать. В конце концов, почему у Стаса не может быть девушки? Ведь у меня тоже есть муж. Мой Женька, он сейчас для меня как спасательный круг. Вечером, когда я вернусь домой, он обнимет меня, и мы снова уснем под одним одеялом. Сегодняшний день забудется как страшный сон. Мысль о том, что возможно, теперь Стелла будет торчать в доме каждый день, вызвала беспокойство, но я постаралась не думать об этом.

Какое мне до нее дело? Я выполняю свою работу и получаю за это деньги. Мне должно быть все равно, кто приходит в дом. Дом, как и Стас — чужой. Вот только я не могла выкинуть из головы Стеллу: перед глазами застыла картина, как она трется об него, а потом вгрызается в губы своим влажным ртом. Нахлынуло что-то смутно знакомое и болезненное, чтобы успокоиться, даже пришлось несколько минут постоять с закрытыми глазами.

Я находилась в гостевой комнате и собиралась смахивать пыль дурацкой цветной щеткой. Что ж, нужно приступать к своим прямым обязанностям. До моих ушей доносился визг Стеллы. Кажется, она была в бассейне — шлепки по воде и брызги были такими мощными, что я ясно представляла, как она плюхается в воду с разбега и визжит во всю глотку.

Глава 13

Я думала, что семейный тихий вечер поможет избавиться от тревожного состояния, но мое раздражение не проходило, а лишь усиливалось с каждой минутой. Женька сразу же уловил мое состояние и перестал задавать вопросы после моего грубого ответа «Да ничего не случилось, сколько можно спрашивать?!»

Хотелось закрыться в комнате, спрятаться в темном углу и сидеть в полной тишине. Но ничего не выйдет. В отличие от Стаса, я живу не в коттедже, а в убогой однушке. Мы всегда находимся с Женей в одной комнате, и сейчас меня раздражает даже то, как его пальцы стучат по клавиатуре. Конечно, можно уйти в ванную комнату и сидеть там, сколько влезет. Но я буквально схожу с ума — каждая минута превращается в целую вечность. Невыносимо. Меня просто раздирает изнутри от безысходности и глухого отчаяния. Меня словно взяли, вырвали с корнем и выбросили как