Если дар напрасный, то «жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, / Такая пустая и глупая шутка», как сказано Лермонтовым. Остаётся завершить строками Есенина: «В этой жизни умереть не ново, / Но и жить, конечно, не новей».

Не видишь перед собой цели? Никто свыше тебе её не определит. Приходится это решать самому. Каждый сам в ответе перед собой и другими за свою жизнь.

Странно звучит выражение «враждебной властью». Подчёркнута ситуация парадоксальная: великолепный дар жизни и разума дан свыше человеку, но этот же дар сопряжён с мучениями и сомнениями, с горечью осознания неизбежности смерти. Такова реальность. Рассудок не может с ней мириться, но не знает выхода из парадокса жизни и разума.

С православной точки зрения стихотворение Пушкина попахивает богохульством. Митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов) ответил поэту:

Не напрасно, не случайно

Жизнь от Бога нам дана,

Не без воли Бога тайной

И на казнь осуждена.

Сам я своенравной властью

Зло из тёмных бездн воззвал,

Сам наполнил душу страстью,

Ум сомненьем взволновал.

Вспомнись мне, забвенный мною!

Просияй сквозь сумрак дум, —

И созиждется Тобою

Сердце чисто, светел ум.

Ссылка на Бога снимает противоречие, но только с позиции религиозной веры. Смирись! – вот и весь ответ. Непознаваема тайна смерти. Человеку дарована свобода воли («своенравной власти») и мысли. Обратись к Богу, верь в него, и прояснится ум, очистится душа от жгучих страстей.

А.С. Пушкин и митрополит Филарет (Дроздов)

Диалог в стихах продолжил Пушкин. Но его убедили не столько эти доводы, сколько само обращение к нему с добрым наставлением. Ведь Александр Сергеевич несколькими годами раньше написал «похабную и богохульную», как тогда говорили, «Гаврилиаду». Церковный иерарх мог бы возмутиться на очередную «ересь» поэта, сурово отчитать его. Поистине отеческое наставление митрополита пробудило в нём чувство благодарности и благоговения:

……………………………..

И ныне с высоты духовной

Мне руку простираешь ты,

И силой кроткой и любовной

Смиряешь буйные мечты.

Твоим огнем душа палима

Отвергла мрак земных сует,

И внемлет арфе серафима

В священном ужасе поэт.

(В черновом варианте: «Твоим огнём душа согрета… И внемлет арфе Филарета…»)

Однако ссылка на непостижимый замысел Творца не объясняет парадоксальный «Дар бесцельный, дар напрасный», не объясняет смысл жизни и смерти, а принимает всё сущее как должное, вне сомнений и рассуждений. Это вряд ли может удовлетворить пытливый ум человека.

Каждый из нас рано или поздно спрашивает себя: «Жизнь, зачем ты мне дана?» На это есть ответ, который исходит из принципа свободы воли: человек осознанно или бессознательно сам решает смысл своей жизни, выбирает свой жизненный путь и сам несёт за него ответственность.

Напрасно ли нам дана жизнь? Это зависит от её содержания, от того, что привнесла она в нечто более высокое, чем мимолётное личное существование – в жизнь общества и природы.

Без ссылки на Бога можно перефразировать слова митрополита Филарета: не напрасно, не случайно жизнь Природой нам дана. Вопрос только в том, как мы распоряжаемся собственной жизнью.

Австрийский психолог, психиатр и философ Виктор Эмиль Франкл утверждал: «Поиск каждым человеком смысла является главной силой его жизни». Он испытал это на себе, побывав в концлагере Освенцим, где только стремление написать заново конфискованную нацистами рукопись помогало ему остаться в живых.

В труднейших экспедициях первыми погибали те, кого мало интересовал смысл исследований. Но много ли людей героического склада и увлечённых познанием?

По словам Франкла: «Человеку требуется не состояние равновесия, а скорее борьба за какую-то цель, достойную его. То, что ему необходимо, не есть просто снятие напряжения любыми способами, но есть обретение потенциального смысла, предназначения, которое обязательно будет осуществлено».

По его мнению, человеку нужна «духовная динамика». Значительная доля депрессий, самоубийств и юношеских преступлений, склонность к алкоголизму и наркомании вызваны утратой смысла жизни (он называл это экзистенциальным вакуумом).

Его вывод подтверждает трагический опыт перехода России от идеалов социализма и коммунизма, когда существовала общая цель общественного бытия, – к личной выгоде, частной собственности на средства производства, «рыночной экономике», буржуазной демократии, культу потребления и обогащения. Резко возросло число самоубийств на душу населения, в особенности среди молодёжи.

…Возможно, для немалого числа людей жизнь – дар напрасный, ибо за всё своё существование в этом мире они принесли обществу и природе больше вреда, чем пользы, оставив после себя только горы отходов. Но случаен ли этот дар? Нет, столь сложное существо, как человек, возникает вполне закономерно, и его линия предков, как мы выяснили, уходит в бездны прошлого на миллиарды лет.

Что касается смысла смерти, то краткий ответ парадоксален:

Смерть – феномен жизни

На это можно возразить: парадокс нелеп; смерть – не феномен жизни, а её отрицание, её антипод.

Поэт Гавриил Державин:

Река времён в своём стремленье

Уносит все дела людей

И топит в пропасти забвенья

Народы, царства и царей.

А если что и остаётся

Чрез звуки лиры и трубы,

То вечности жерлом пожрётся

И общей не уйдёт судьбы!

Всё живое обречено на смерть. Она противостоит жизни. Разве не так?

Так, да не совсем. Можно ли вообразить жизнь без смерти? Да. Жизнь на Земле длится многие миллиарды лет, и о том, что произойдёт в будущем, остаётся лишь строить гипотезы.

Можно ли вообразить смерть вне жизни? Нет. Допустимо предполагать небытие, отсутствие жизни, но только не смерть саму по себе. Она возможна только как прекращение жизни.

Тогда возникает роковой вопрос о смысле этой спутницы жизни. С ней мы сталкиваемся повсюду, и для каждого живущего последнее свидание неизбежно. В этом есть что-то ужасное. Николай Заболоцкий:

Так вот она, гармония природы,

Так вот они, ночные голоса!

Так вот о чём шумят во мраке воды,

О чём, вздыхая, шепчутся леса!

…Над садом

Шёл смутный шорох тысячи смертей.

Природа, обернувшаяся адом,

Свои дела вершила без затей.

Жук ел траву, жука клевала птица,

Хорёк пил мозг из птичьей головы,

И страхом перекошенные лица

Ночных существ смотрели из травы.

Природы вековечная давильня