— Мы сейчас, — громко сказала я и выбралась из кровати.

— Простите, что прервала, я ждала, пока вы закончите, — шепнула она, ее каблуки простучали по коридору.

Я повернулась к Дексу, он улыбался мне. Отлично.

Да, весь дом слышал наши утренние проделки. Хорошо, что мы уезжали в спешке, но Мэтт и Тони ухмылялись как безумные, когда прощались с Дексом.

Мой дядя выглядел так, словно хотел убить меня. Я обняла его и сказала, что на связи. Он не был рад, хотя, когда я уходила, он сжал мою ладонь.

— Будь осторожна, Перри, — сказал он. — Я серьезно.

Я смогла лишь кивнуть. Переживал он за мое сердце или жизнь, я не знала, но я буду осторожна.

— Это было не так плохо, — сказала Ребекка с заднего сидения, оглядываясь на дом, пока мы выезжали на шоссе 101, чтобы отправиться на юг.

— Это тебе, — сказала я. — Ты была очаровательной англичанкой. Тебе не пришлось слушать недовольство дяди Ала, — я посмотрела на Декса за рулем, очки скрывали его глаза. — Кстати, что дядя Ал сказал тебе? О чем вы там говорили?

Было опасно спрашивать, когда мы были не одни, но Ребекка порой казалась частью нас, и было ясно, что что-то случилось, просто гормоны с утра помешали выяснить.

Он склонил голову, пожав плечами, словно это был пустяк.

— Ничего толком. Я просто хотел ему сказать, что ты теперь в порядке. Я не хотел, чтобы он или твои родители переживали о тебе.

— Не вышло, да? — спросила Ребекка с сочувствием.

Он взглянул на нее.

— Не вышло. Он не ненавидит меня, но и не фанат. Думаю, первое впечатление всегда сильнее.

— Честно говоря, Декс, — отметила я, — большая часть твоего очарования в твоем члене. Потому ты бесишь половину населения.

— Ха, — фыркнул он. — Я пытался. Ну его, этого дядю Ала. Прости. Правда, Перри. Знаю, он твой дядя, но его одобрение не важно, он не знает всего. Это лишь вызывает желание доказать, что он не прав.

— Насчет чего? — спросила я.

Он прикусил губу, а потом сказал:

— Что мы не друг для друга. Что мы с тобой равны катастрофе, — он опустил голову и посмотрел на меня поверх очков. — Он тебя так чувствовать не заставил?

«Он напомнил, что мы знаем друг друга всего восемь месяцев», — подумала я, но смысла озвучивать не было. Декс знал это. Он знал. Мы все знали. Но не могли слушать других людей, даже членов семьи. Я хотел думать об этом, добиться одобрения. Но это не было важно. Если у нас с Дексом был шанс стать парой, это не было важно. Нам нужно было делать то, что правильно для нас.

И это ощущалось хорошо.

— Не важно, что он думает, — я понизила голос, хотя Ребекка тоже участвовала в разговоре. — Важно твое мнение. И Бекс, конечно.

— Спасибо, — сказала она. — Кто знал, что дядя Ал такой упрямец? Думаю, теперь ты сомневаешься, стоит ли заезжать к родителям.

Я издала смешок.

— Пожалуй, да. Я все равно увижусь с ними и разберусь, когда наступит время. А пока… нам нужно снять детей-призраков.

— Я не хочу тебя сбивать, — сказал Декс. — Но помнишь, когда на нас в прошлый раз нападали дети?

Остров Дарси. Призрак убитой Мадлен, прокаженный ребенок, нам хватало кошмарных детей оттуда.

Я подавила дрожь.

— Я помню. Ты о чем?

— Последние несколько дней ты была так занята семьей и всем, что творится в твоей сексуальной голове, что не подумала о безумии всей ситуации.

Он был прав.

— Да, я не успела подумать.

«Кроме снов», — сказал голосок во мне, и я отогнала его, не готовая думать об этом.

Декс оглянулся на Ребекку.

— Ты готова?

— Глупый вопрос, — ответила она, махнув рукой. — Ты ведешь себя так, словно я не ваш менеджер.

— Но ты готова к… детям? Младенцам из ада? Детям без риталина?

Она скрестила руки и отклонилась.

— Я готова к тому, что вы, как обычно, будете пугаться того, что я не виду. А потом я отойду, и вы справитесь с остальным. К этому я готова. Есть там призраки или нет, плевать, пока вы их видите. Если не видите, тогда нужно хотя бы снять что-то годное.

Я развернулась и посмотрела на нее.

— Ты знаешь, что мы видим все, что снимаем. Мы не врем.

— Перри, я знаю, — сказала она. — Но с деловой точки зрения это не важно. Шедевр можно сделать и из бумажного пакета. Делайте, что хотите, лишь бы были съемки.

Я посмотрела на Декса.

— Она начинает напоминать тебя.

Он улыбнулся и потер щетину на подбородке.

— Что сказать? Мы оба знаем, что делает шоу хорошим, и оба любим пироги.

Я закатила глаза.

— О, Декс, — сказала Ребекка. — Только не меняйся.

— И не думал.

Мы ехали по берегу, я опустила окно, и ветер океана трепал мои волосы. Вода была движущимся листом металла, солнце сияло, заполняя меня радостью, хотя ко времени, когда мы приехали к городку Рокэвэй Бич, появился туман. Мы завернули за угол и проехали табличку с надписью «Гэри, население 779», и нас окутало серое облако.

— Не лучший прием, — отметила я, глядя в окно. Я едва видела что-то за краем дороги, но знала, что океан еще там, только туман все закрывал.

— Нет, — сказала Ребекка. Она постучала по моему плечу и передала мне небольшую камеру. — Но это отличная заставка для эпизода. Перри, снимай. Декс, развернись и прокатись тут еще раз.

Мы с Дексом переглянулись, Ребекка была в роли менеджера.

— Началось, — пошутил он низким и зловещим голосом.

Он повернул джип, подрезав семью в минивэне, и когда я перестала держаться, чтобы не вылететь, я стала снимать в открытое окно, пока мы ехали мимо.

— Стерегись, город Гэри, — сказала я как рассказчик. Ребекка заставляла меня озвучивать все потом. — Выглядишь ты не очень.

Я ощущала ее хмурый взгляд, но она не могла спорить. Выглядел город жалко. Хоть почти наступило лето, сосны на склоне горы были выгоревшими, почти коричневыми. Дома были обветренными и простыми, многие — в один этаж, окруженные полумраком из-за деревьев или с маленьким двором с оградой из решеток и бетонной дорогой. Шторы были сдвинуты, и я не видела толком сады или другие признаки жизни, как детские игрушки на дорогах или кормильцев птиц.

Город был не лучше. Я не могла понять, была ли тут зона перед водой (должна быть, мы ведь у залива), и к ней точно не было дороги. Там был мотель в виде маяка, несколько магазинов для рыбалки и магазин на углу. Только там не было табличек «Аренда», и окна были открыты.

Мы только приехали, а место уже печалило.