приду домой, а ее там не будет. И однажды просто взял, и поехал в клуб с одним другом. Он часто баловался всяким дерьмом. Предлагал мне, но я умел веселиться и с трезвой головой. В тот раз не отказался. Накрыло так, что все забыл. Напряжение тех месяцев отпустило, и я понял, что мне это нравится. Что кокс помогает мне справиться. Потом был второй раз, третий… а после я уже сам купил. Там же было толпа сучек, готовых на все за бабки или просто от желания нюхнуть порошка. Ссоры с отцом стали чаще. Я перестал стесняться в выражениях. Знал, что неправ, что мама не заслужила подобного от нас двоих, но я уже не хотел просто сидеть как он и ждать. Я говорил себе одно и то же, каждый раз выходя из дома, что я просто устал. И до сих пор не могу ответить себе на вопрос «От чего я тогда устал?». А еще, я потерял столько времени, которое мог провести с ней, находясь под кайфом, или в компании тех, кто был рядом, потому что у меня есть деньги или потому, что они просто погрязли в этом и тянут за собой меня, а я не сопротивляюсь.

Воспоминания давили на меня таким комом угрызений, стыда, что захотелось вновь скрыться от посторонних глаз.

Но не стал. Продолжал сидеть и пялиться в одну точку, прокручивая каждый день тех месяцев. Самых страшных в моей жизни.

– А, как ты… как смог побороть все это?

– Я втянулся, Эмма. Меня засосало, так быстро, что я бы не выпутался сам, я в этом уверен. Мне помог отец. Однажды, когда мама уже лежала на ИВЛ, я пришел к ней в больницу, готовый скорее уйти. Отец остановил меня и сказал два предложения, как я понял, это были ее слова: «Она думала, что ты ее любишь! Думала, что была хорошей матерью». Да, эти слова до сих пор звучат проклятым эхом в голове, напоминая мне о том, насколько хреновый я сын. Я бросил ее тогда, когда был обязан быть рядом. А она до последнего думала о том, что я ее не любил.

– Это не так, – протестующе и с небольшим всхлипом сказала Эмма. Посмотрел на нее, такая хрупкая, такая маленькая. Слезы, как два кристалла застыли в ее глазах, намереваясь скатиться по щекам.

– Но ей, я об этом так и не успел сказать. Она меня тогда уже не слышала.

– Она прекрасно знала какой ты, Саш. Она твоя мама, – улыбнулась так открыто и так мило. Впервые за все время она действительно улыбалась, а не имитировала подобие губами.

– Надеюсь на это.

– А что было потом?

– Потом? – задумался о том, что случилось и понял каким уродом был и что могло произойти, стало паршиво. Больше, чем уже было до этого.

Кивнула, сжав мою ладонь и накрыла сверху второй рукой.

Сделал вдох и продолжил.

– Я уехал тогда. В кармане еще оставался порошок. Не стал заезжать в клуб, прямиком домой направился. Поднялся в свою комнату и вдохнул почти все что было. Тогда я не думал ни о чем. Ни о том, что мама в тот день после моего ухода умерла. И отец поехал домой только потому, что не смог до меня дозвониться и рассказать об этом. Он планировал остаться на ночь с ней, а ее не стало. Я не перестаю думать о том, что если бы она осталась жива, то не было бы меня. Меня душит и убивает эта мысль, который год. Нашел он меня на кровати с закатанными глазами. Не представляю, что отец тогда пережил. Просто не представляю.

Да. Тогда, очнувшись в больнице я даже не понял, что произошло. Но я никогда не забуду лицо отца. Сначала он не верил своим глазам, что я жив, а после, стал таким злым. «Ты не имеешь права умирать, сын. Не имеешь такого права, оставлять меня. Не позволю». А я и не хотел ему перечить, ведь это вышло случайно. Но я решил, что с меня хватит.

Стоило мне замолчать, как Эмма вдруг встала, и сделав шаг к креслу, в котором я сидел наклонилась и обняла меня.

Я даже растерялся на мгновение, но быстро пришел в себя, ответив тем же.

Сжал ее тонкую талию. Она реально была маленькой и хрупкой, мои ладони охватывали почти всю ее спину.

– Спасибо, – села на место и словно стесняясь опустила глаза.

– У каждого своя история, Эмма. Но дерьма в жизни достаточно.

– Я хотела извиниться.

– За что?

– Тогда… Вчера, ты пришел не вовремя. Я… Прости, что застал в таком виде и в том состоянии. Мне ужасно стыдно.

Прячет свое лицо. Забавная и милая.

Протянул руку, слегка коснувшись ее подбородка и заставил посмотреть на меня.

– Не извиняйся, Эмма. А лучше просто подумай, что может быть пришло время перестать стыдиться. Может, пришло время что-то менять?

Кивнула.

– И я тут подумала, что если ужин в силе, то… то я приду с удовольствием.

Похоже тронулся лед. «Твою мать», поверить не могу.

– Это будет отличное начало, Эмма.

Эмма

– Конечно в силе. Надеюсь, ты не против компании, одного занудного старика? Мой отец давно не ужинал в обществе дамы, за семейным столом.

Ого, не ожидала. Хотя идти в ресторан, мне хотелось еще меньше, так что думаю можно позволить себе один вечер забытья?

– Конечно нет.

– Тогда договорились. В субботу, будь готова к шести. Нам ехать на окраину города.

– Хорошо. Спасибо.

– И не думай ничего с нарядом. Даже джинсы и футболка будут, кстати.

Почему-то меня немного задели его слова. Я почувствовала себя оборванкой. Хоть это и так на самом деле, но кольнуло неприятно.

– У меня есть несколько приличных платьев, – сказала немного резче, чем планировала, и встала чтобы уйти.

Он поймал меня за руку и поравнялся со мной, встав с места. Подошел слишком близко, явно нарушая мое личное пространство. Мне хотелось протестовать, но я была зла на себя, на него.

Не знаю почему. Почему, именно сейчас почувствовать себя ущербной и грязной так унизительно? Впервые за это время. Впервые этот стыд, такой обжигающий.

– Эмма, я взрослый, прямолинейный человек. Мой отец такой же. Если я захочу сказать тебе что-то, я скажу и не нужно додумывать за меня, – слова звучали угрозой. Жестко и сильно. А у меня не нашлось аргументов ему воспротивиться.

– Сказала, чтобы ты не думал, что я совсем уж…

– Ужин с моим отцом, в