прилетели в Москву, где нас никто не ждал. Ни одна машина не приехала в аэропорт.

Времени на эмоции не было. Позвонили Ельцину.

– Как это – уже прилетели? – удивился он. – Мне сказали, вы прилетаете завтра. И пресс-конференция пройдет в аэропорту!

– Теперь наши шприцы отвезут на склад, – посетовал Павел Вощанов. – Придется ехать домой. Получим их завтра пораньше, чтобы у журналистов не возник вопрос, где же обещанная помощь больным детям.

«Что-то не так, – эта мысль не давала мне покоя и дома. – Или я жуткий перестраховщик, или…»

Через некоторое время решил: позвоню в Шереметьево и успокоюсь.

Долго и дотошно объяснял начальнику смены аэропорта, за каким грузом завтра приедут машины из детских клиник. И вдруг в ответ услышал:

– О подобном грузе мне ничего не известно. У нас его не было и нет.

Я повесил трубку и несколько мгновений сидел в полном оцепенении. Страшно представить: завтра в аэропорт приедут десятки журналистов, фоторепортеров, телевидение. И тогда слова Дзуккони действительно станут пророческими: «Напрасно в СССР ждут одноразовые шприцы – всё это блеф».

Нас ловко провели, попросту одурачили. Шприцы лежат в аэропорту им. Джона Ф. Кеннеди, а представителям «Аэрофлота», видимо, дали четкую команду: ни за что в ближайшее время не отправлять «опасный» груз.

Я вскочил в свои «Жигули» и помчался в аэропорт. Хорошо еще, время было позднее и меня никто не остановил за довольно значительное превышение скорости.

В Шереметьеве-2 многие сотрудники аэропорта искренне сочувствовали мне. Показали склады, таможенную зону – словом, все, где мог бы находиться наш груз. Ни в одном документе он не числился. Самое худшее подтвердилось: шприцы «случайно» остались в Соединенных Штатах.

До часа ночи по телефону, телексу и факсу по разным номерам я связывался с Нью-Йорком.

Первый звонок был нашему вечному спасителю – Джеку Андерсону.

– Не волнуйся, – успокаивал он меня, хотя в его голосе чувствовались досада и злость. – Им так просто не удастся нас выбить из седла.

Когда я позже разговаривал с Гаррисоном, то понял – с ним успел побеседовать Андерсон.

– Всё организуем, – без энтузиазма заверил он, – всё сделаем…

Представители авиакомпании «ПанАм» оказались на редкость дружелюбны и оперативны.

– Нам уже звонили из многих американских газет, – откровенно сказали они. – Конечно, мы вам поможем, довезем ваш груз.

Не представляю, как это удалось работникам «ПанАм», но груз переоформили и отправили ближайшим самолетом. Он прибывал в Москву 24 сентября в 14 часов.

Спать не пришлось. Рано утром мы с Вощановым поехали в аэропорт.

В этот день проходило собрание Межрегиональной депутатской группы, где Ельцин должен был выступать с отчетом о поездке в США. А наш груз всё еще находился в пути. Мы сообщили Ельцину о происходящем, но гневной реакции не последовало. Он промолчал. Договорились: позвоним сразу же на заседание, как только прибудут шприцы.

В аэропорту нам долгое время не давали связи с «Боингом- 747», на борту которого должны были находиться наши коробки. Равнодушным голосом представитель Шереметьева-2 сообщил:

– «Боинг» задерживается. Это транзитный рейс. Самолет сейчас в Хельсинки, там сильный туман, и связи нет.

Я разыскал начальника смены аэропорта и громко, чтобы слышали уже прибывшие журналисты, сказал:

– Мы же не шампанское или куропаток ждем, чтобы доставить на кремлевский стол. Это большая партия одноразовых шприцев для детей. А может, вы за свое доходное место боитесь? Если не дадите нам связь немедленно – обязательно его потеряете.

Мы с Вощановым не могли даже разговаривать – и без слов чувствовали электрические разряды, исходившие от каждого. Связь, наконец, дали. Американский пилот сообщил:

– Грузовые отсеки заполнены гуманитарным грузом, но что там находится, мы не знаем. Известно только: в США он не облагался налогом.

Это уже что-то, это уже какая-то надежда! Прибыли пятнадцать машин из детских клиник, но разрешения на въезд на территорию аэропорта им не давали – стратегический объект.

Начальник таможенного терминала, чем-то напомнивший хорошо отлаженного робота, спокойно, без малейших эмоцийсказал:

– Для растаможивания грузов требуется несколько дней, согласно инструкции. За это вам нужно заплатить.

– Но это же благотворительность, какая может быть плата?! – возразил я.

– Ничего не знаю, какая у вас там благотворительность. Правила для всех одинаковые, господа демократы.

Вскоре он ушел.

– Советуется с начальством, – громко произнес Вощанов.

Вернулся наш «правовед» не столь напыщенным.

– Ваш самолет приземляется, – сквозь зубы процедил он.

Я добился депутатского пропуска на мои «Жигули», и мы с Павлом подъехали к самому самолету. Нам казалось, что пассажиры выходят слишком медленно. Ну что они тянут? Минуты ожидания казались часами. Мы готовы были сами бежать, чтобы поскорее открыть грузовой отсек.

И вот на поле стали выгружать наши, именно наши 100 больших ящиков со шприцами, мы это поняли по знакомой маркировке. Непередаваемое чувство радости и огромной усталости слились воедино.

Срочно позвонили Ельцину. Как в детективе:

– Груз прибыл.

– Срочно выезжаю!

Для нас с Вощановым это прозвучало как клич победителей.

Дальнейшие события происходили в стремительном темпе: груз был моментально оформлен, пропуска на машины получены. Я расписался в накладной: «Груз получен полностью. Народный депутат Ярошенко».

В это время подъехал Ельцин. Поставил свою подпись на акте бесплатной передачи одноразовых шприцев детским клиникам.

– Молодцы, выстояли, – негромко произнес он, глядя на нас с Павлом.

Мы забыли об усталости, бессонных ночах и готовы были к новым битвам. А впереди их оказалось еще немало…

Яростные оппоненты Ельцина никак не желали успокаиваться. Вскоре по Центральному телевидению с предварительным анонсом в программе «Время» (такое делалось крайне редко) была показана полуторачасовая передача о пребывании Ельцина в США. В основном – его встреча со студентами и преподавателями Университета им. Джонса Хопкинса.

Это оказалось еще одной провокацией. Над пленкой поработали, имитируя эффект плавающего звука, что якобы свидетельствовало о пьянстве политика Ельцина.

Но честных людей, искренне поддерживающих Ельцина, оказалось намного больше. Вскоре пришло письмо от сотрудника Центрального телевидения, который писал:

«Уважаемый Борис Николаевич!

1 октября по телевидению транслировалась передача с Вашим выступлением в США. Квалифицированный просмотр передачи выявил, что на балтиморской записи наблюдается значительное расхождение звука с артикуляцией губ. Звук в течение Ваших слов “плавает”, постоянно то обгоняя, то отставая от артикуляции, особенно на звуках, слабо связанных с движением губ (типа “р”). Звуки, хорошо определяемые по движению губ (типа “м”), синхронизированы с артикуляцией хорошо. Отмеченное плавание звука отсутствует у находящегося в зале переводчика с русского на английский и проявляется только на Ваших словах. Лишь в самом конце беседы в момент прощания у переводчика также поплыл по тону конечный звук.

Подобные искажения являются серьезным случаем технического брака, даже если они встречаются в передаче в течение нескольких десятков секунд. В таких случаях запись бракуется и подлежит переделке заново. В случае невозможности переделки в сопроводительной документации на видеорулон (акте) дефект в обязательном порядке отмечается под термином “артикуляция”, с указанием, на какой минуте он проявлялся и сколько времени длится. Эта отметка в актах на видеорулон отсутствовала.

Относительно возможности такого дефекта при переписи и копировании передачи на ленту формата, употребляемого на ТТЦ, следует сказать следующее. Видеомагнитофоны на ТТЦ синхронизированы с высокой степенью точности (до нескольких сотых долей секунды) с опорным генератором, единым для всего ТТЦ. Работа с отключенным кабелем опорного синхрогенератора категорически запрещена, а в случае неполадок видеомагнитофон автоматически переходит на синхронизацию от внутреннего высокостабилизированного кварцевого генератора. Кроме того, выборочный характер указанных искажений затруднительно объяснить техническими причинами.

Относительно самой видеозаписи удалось выяснить следующее. За сутки перед выходом передачи в эфир некоторые работники ТТЦ случайно по внутренней служебной телевизионной сети около 19:00 видели два варианта указанной передачи. Первый вариант, по общему утверждению видевших его, имел гораздо более заметные искажения вышеуказанного характера, легко определяемые неквалифицированным зрителем. Второй вариант, соответствующий вышедшему в эфир, был показан по той же линии внутренней телесети и имел приемлемую на взгляд неспециалиста степень искажения. Линия, по которой показывалась передача, имеет номер “Е-51” и относится к центральной аппаратной здания АСК-1 (старое здание телецентра).

Данные эфирной видеозаписи: номер видеорулона 04-1643, дата записи 01.10.89, аппаратная записи АВЗИ-5, запись произвел Константинов, режиссер Коровяков. Запись допущена ОТК в эфир по письму № 671.

Еремеев А.Г.»

Несмотря на то что визит Ельцина