начала решил, будто у меня — телекинез.

Но возле старых разрушенных домов остались две улики, доказывающие, вывод был ошибочный.

К двум бродяжкам я применил психометаболизм и телепатию. С помощью телепатии забрался мужикам в мозг, а с помощью психометаболизма, который может воздействовать не только на самого псионика, но и на его врагов, выжег им сознание к чертовой матери. Заставил чувствовать невыносимую, нечеловеческую боль.

— Так не бывает… — Сказала тогда Настя, глядя на меня с вселенской скорбью в синих глазах. — Кто ты такой, Боря?

Этот вопрос девчонка задала много лет назад. Но ответ на него мне неизвестен до сих пор.

Робин Гуд и Золушка

План мой был с одной стороны чертовски прост, а с другой — охренительно сложен.

Прост, потому что я четко понимал, как именно должен поступить. Тут даже сомневаться не приходится. Пойду в дом Костырева, буду наблюдать, если мои предположения насчет подставы верны, а я знаю, так и есть, заберу оттуда Настю.

Сложен, потому что меня на вечеринке никто не ждёт. Надо ухитриться быть там незаметным. Надеюсь, придурок наприглашал как можно больше людей и это даст возможность затеряться в толпе. Впрочем, насколько помню обсуждения одноклассников после очередной вечеринки у Костырева, он слишком любит понтоваться. Поэтому зовет не только настоящих друзей, но и вообще всех, кто «достоин его общества». И еще один момент. Настя… не факт, что она захочет уйти добровольно.

— Бобби…

Входная дверь открылась и на пороге появилась мать. Она издевается, мне кажется, со своим дурацким Бобби. Честное слово. Специально, что ли, меня бесит?

Я, естественно, проигнорировал и ее появление, и ее слова. Как сидел за кухонным столом, уткнувшись носом в учебник, так и остался. Даже не дернулся.

— Какой ты молодец. Все убрал…

Она сняла старые, разношенные туфли, которые давно пора выкинуть на свалку, поставила сшитую из кусочков ткани сумку на пол и приблизилась к столу.

— Как дела, сынок? — Мозолистая от работы рука опустилась мне на голову, взъерошив волосы.

Было огромное желание тряхнуть башкой, чтоб скинуть эту руку. Ненавижу, когда она меня трогает. Вообще ее ненавижу — мать.

— Все нормально. — Ответил сухо, не отрываясь от учебника.

Может, отвалит. Пойдёт спать, например. Тем более, мне надо не упустить момент, когда девчонка отправится на тусовку к Золотому мальчику. Время я слышал, но не знаю, в какой момент Настя рванёт на встречу своему великому счастью. У нее тоже проблем до фига и больше. Хотя, весь вечер, вроде бы, со стороны соседского дома было тихо.

Даже интересно, а как Настя собирается добраться до района, где живут все эти богачи? Не пешком же? Хотя, после случившегося между нами разговора, в ее разумности я уже совсем не уверен.

— Что в школе? — Мать руку убрала, но теперь уселась на стул, прямо напротив меня, по другую сторону стола. Просто пытка какая-то…

— Я умираю? Я смертельно болен? Или ты умираешь? Это — последняя возможность продемонстрировать родственные связи? — Мой голос звучал равнодушно, но немного сарказма все-таки просочилось. Не смог его сдержать.

— Что за глупости? — Она удивлённо подняла брови.

— Ну, а как тогда понять твое стремление и интерес к общению? Не вижу других причин. Вчера тебе по фигу было, что в школе. И позавчера. И год назад.

— Бобби…

Я схватил учебник и с грохотом шмякнул его обратно на стол.

— Хватит. Меня. Так. Называть. Хватит! Разве непонятно? — Внутри начала закипать злость. А это плохо. Очень плохо. Мне срочно надо успокоиться.

— Но…я же, любя…– Мать захлопала глазами и, кажется, собиралась заплакать.

— Началось…– Я сгрёб учебники, схватил их под мышку и, выбравшись из-за стола, пошел в комнату. Единственная отдельная спальня в нашем доме. Мать обитала в гостиной, на диване, а я — там.

— Боря! — Она вскочила, собираясь меня догнать, но в последнюю секунду остановилась.

Очень разумно. Не хотел бы делать ей больно. Несмотря ни на что, женщина, застывшая посреди комнаты, считается моей матерью.

— Это когда-нибудь закончится? Ты меня когда-нибудь простишь? — Спросила она тихо.

Вид у нее была страдательный. Молодец! Руки прижала к груди, глаза полны слез, губы дрожат.

— Я не господь бог, чтоб прощать. Даже тебя. Да и потом, не актуально прощение по сегодняшним временам. Вот эта история, ударили по одной щеке, подставь вторую… Чушь собачья. Ты меня родила. Не могу сказать, что сильно за такое благодарен. Но всё же, стараюсь не забывать о данном факте. И потом…хотя бы это я знаю точно. Хоть что-то в своей жизни я знаю точно. У меня есть только одна, огромная просьба.

— Конечно, сынок. Говори. Я на все готова, лишь бы исправить случившееся. — Мать подалась вперед, ожидая от меня, наверное, очередных вопросов, которые задавал ей на протяжении последних нескольких лет, или, может, сыновьих признаний. В любом случае, на ее лице появилась надежда.

— Оставь меня в покое.

Не дожидаясь ответа, я толкнул дверь в комнату, вошёл внутрь и закрыл за собой створку. Тихо, аккуратно, без психов. Это, между прочим, дорогого стоило. Потому что в реальности мне хотелось долбануть дверью так, чтоб рухнул наш ублюдочный муниципальный дом, похоронив под своими завалами и мать, и меня.

Как только оказался в спальне, сразу бросился к окну. Из него можно было рассмотреть соседский двор. Когда девчонка будет уходить, я ее увижу. Кинул учебники на постель, с ногами залез на подоконник.

Комната была небольшой. Как все наше жилище. В ней поместились только узкая кровать, раздолбаное кресло, шкаф с одной створкой. Даже стол некуда было определить. Поэтому уроки приходилось делать на кухне. Но меня и такой вариант устраивает. Главное, я могу уйти в спальню, закрыть дверь и знать, что никто не полезет сюда.

В гостинной, кстати, было тихо. Мать, видимо, сегодня — просто образец благоразумия. Решила не продолжать разговор, который с самого начала не получился. Сквозь щель под дверью, я заметил, свет в доме стал совсем приглушенным. Ну, да… Напряжение электричества упало. Это Корпорация намекает своим работникам, что наступило время сна. Не хрен шляться без дела.

Таращится в окно мне пришлось почти час. На улице уже окончательно стемнело. Немногочисленные фонари нашего района светили так тускло, что их можно было просто отключить и все. Сильно большой разницы никто бы не заметил. Более, чем скромный, свет из окон домов и то, наверное, ярче.

Муниципалитет, как и Корпорация, считает, что работники завода после трудового дня должны спать, набираясь сил для новых свершений. Мусорка растет с каждым годом все больше, несмотря на активные усилия мусорщиков, которые разбирают её с ночи до утра и с утра до ночи. Завод работает на износ практически. А все потому, что кое-кто, живущий в больших, дорогих домах, выбрасывает еду, одежду, бумагу, не очень старые предметы обихода. Весь этот хлам, не нужный богачам, завод перерабатывает и снова выпускает в жизнь. Отсюда появляется одежда, которую нам выдает муниципалитет, часть мебели, посуда, детские игрушки. Короче, мы живем, как паразиты, на отходах жизнедеятельности богачей.

Я потянулся за планшетом. Интересное дело…учебники нам выдавали по-прежнему бумажные, а уроки мы писали в планшете. Есть логика? По мне — никакой.

Однако сейчас интересовало совсем другое. Интересовала книга, которую недавно прочел. Я разблокировал экран, нашёл ее в читалке и открыл первую страницу, бестолково пялясь в буквы. История про веселого парня, который грабил богатых, а награбленное потом отдавал бедным. Круто было бы, если бы я смог так же. Тем более, у парня имелись только лук и стрелы, а у меня — охренеть насколько могущественная сила. Правда, пользоваться ей не могу в полной мере, но это, думаю, временно. Чем старше становлюсь, тем изощреннее получается применять способности без палева.

На людей, если честно плевать, в данном случае точно не о них думаю. Среди бедняков тоже всякого дерьма хватает. Но с огромным удовольствием я бы потряс богачей. Этих высокомерных, наглых ублюдков. Особенно, Корпорации. Честно говоря, не видел ни одного из бенефициаров в реальности. Только по телевизору. В нашем городе их нет. Корпорация есть, а владельца нет. Вернее, не сама Корпорация. Ее филиал. Именно отсюда и появился