— Не бойся. — Я расправил плечи и посмотрел свысока на подругу. — С тобой, между прочим, псионик.

Вообще, в этот момент чувствовал себя почти героем. «Почти», так как самому мне было, если честно, страшно до уссачки. Но виду, конечно, я не показывал.

В конце концов, уже год живу псиоником. Телекинез изучил, если не в совершенстве, то неплохо. Могу двигать предметы теперь, вообще не напрягаясь. Естественно, гоняла меня с самообучением все это время Настя. Заставляла тренироваться.

Она же вбила в голову трусливому другу, который боялся даже своих способностей, что относится к ним надо иначе. Это не наказание, это — дар. Просто знать о нем никому не надо. А так, если рассудить…

Ну, и летают у меня предметы. Ну, и могу я поднять каменную плиту. Что такого?

Короче, успокаивал себя мыслью, если вдруг возникнет опасность, смогу защитить нас обоих. Вдруг… Это было очень самонадеянно, использовать предположение. Не вдруг, а обязательно! Конечно опасность возникла!

Мы дошли до самого темного закоулка. Как раз, в этом месте и был узкий проход на пустырь. Неожиданно из черноты, сгустившейся между домами, выступили две фигуры.

— Ух ты… А что это у нас тут детишки делают?

Я прищурился, пытаясь рассмотреть говоривших. Хотя, нет… Не та очередность. Сначала я присел от неожиданности и чуть не рванул в противоположную сторону. Не будь со мной Насти, поступил бы именно так. Бежал бы максимально быстро. По нашему району днем ходить иной раз страшновато. А тут на улице — почти ночь.

К тому же этих двоих мужиков я видел впервые. Так понимаю, какие-то гастролирующие бродяги. Или, может, вообще преступники.

— Извините, пожалуйста…– Настя сделала шаг вперёд, навстречу незнакомцам. — Вы случайно не видели тут женщину. Светловолосая, маленького роста. Или мужчину. Он наоборот высокий такой. С плечами.

Девчонка развела руки в стороны, показывая размер предполагаемых плеч. Честно говоря, тут она сильно преувеличила. Отец-то у нее помельче будет.

Однако, я не стал высказывать свое никому не нужное мнение по данному поводу, потому что внутри снова сработал тумблер. Я так называю это состояние. Включилась чуйка. И она сигнализировала мне: Опасность! Опасность! Опасность!

Я попытался осмотреться лучше. Хотел понять, есть ли поблизости предметы, которые, если что, можно использовать для защиты.

В то время я не понимал одной вещи. С Жиртрестом мне фантастически повезло. Никто из подростков, оказавшихся на мусорке, не рассказал о случившимся взрослым. Скорее всего из-за обоссанных штанов говнюка. И это — великое счастье. Потому что у взрослых точно возникли бы вопросы насчет летающих железяк. И тогда большое сомнение рождается в моей душе, дожил бы я до четырнадцати лет или не дожил бы.

Поэтому, в случае, когда я вынужден использовать телекинез при свидетелях, мне этих свидетелей прийдется убить. Вот такая элементарная математика.

То есть просто огреть обидчика по башке чем-то подходящим и сбежать — это хрень полная. Меня очень быстро найдут. Идти нужно до конца. А я этого, дурачок малолетний, не понимал. Настя тоже не понимала, в силу природной доброты и все того же юного возраста.

— Слышь, Макс, смотри, какая девчонка… Аппетитная… — Выдал вдруг один из незнакомцев. В темноте их возраст сложно было определить, но они явно разменяли не один десяток.

— Я уже заметил. — Согласился тот самый Макс. — Эй, малая…Видели мы и женщину, и мужчину. Идём, покажу.

Бродяжка протянул Насте руку. Я сразу понял, быть беде. Подскочил к подруге, схватил ее за локоть и потянул в сторону от опасных людей.

— Эй, пацан, ты бы не вмешивался. — Ласково посоветовал первый. — Хотя…Запомнишь еще чего доброго…давай-ка и ты с нами.

Я не успел опомниться, как двое совершенно посторонних, взрослых мужчин схватили нас с Настей за шиворот и потащили в сторону пустыря. Мой мозг плохо соображал, не понимая, что им от нас надо. А вот чуйка лупила по темечку и орала, придурок, сделай что-нибудь. Иначе вам обоим мандец!

Я пытался сфокусировать внимание, собраться, пытался дотянуться до какого-либо предмета, которым можно было бы ударить незнакомцев. При этом не соображал, что сделать это нереально. В любом случае задену или Настю, или себя. А то и обоих.

Мне в тот момент стало страшно, как никогда. Я вдруг понял, нас убьют. Сам не знаю, каким образом эта мысль, наконец, сформировалась в моей башке, но она сформировалась. Сначала сделают что-то нехорошее, а потом убьют.

Наверное, тому, кто тащил Настю, было совсем невмоготу. Не знаю, что конкретно он попытался сделать, но девчонка сильно закричала.

— А-а-а-а-а! — это уже заорал я.

Потому что почувствовал знакомые жжение. Его не было с той самой ситуации, когда я чуть не угробил Жиртреста. В спокойном состоянии телекинез не причинял мне подобных болезненных ощущений. Сейчас же внутри снова что-то загорелось. Прям жгло, словно в желудок залили расплавленный, жидкий металл.

А еще я вдруг отчетливо понял, никаким плитами, камнями и другими штуками ни себя, ни Настю не спасу. Особенно Настю. Меня ее крик, наполненный чем-то непривычно пугающим, разозлил сильнее всего. Вернее, это я сейчас понимаю, так проявлялась чистая, незамутнённая злость псионика. В то время думал, отказывают внутренние органы. Все, разом.

А потом…Это было похоже на внезапно включившееся радио. Даже несколько радиостанций. Будто где-то поблизости врубили кучу приёмников разом. И все они орали наперебой. В основном — глухо и неразборчиво.

Но особенно четко я слышал два мужских голоса и один…Настин. Девчонку узнал сразу, моментально.

Что говорили мужские, даже вспоминать не хочу. Удивительная мерзость. А Настя…она была в панике и она… молилась.

Я сначала ошалел. Во-первых, не знал, что девчонка верит в высшие силы. Во-вторых, какого черта я вообще все это слышу? А в-третьих… Настя молилась за меня. Серьёзно. Она молилась, чтоб я ухитрился сбежать и остался жив. Либо чтоб нас убили быстро. Сильно не мучали.

Так это взволновало мое нутро… Честное слово… Сильно взволновало. Я даже не понял, что произошло дальше. Пришел в себя, только когда осознал, Настя трясет меня, плачет и просит остановиться. А я не мог сообразить, как остановиться-то? Где остановиться? О чем она?

А потом, наконец, увидел картину, развернувшуюся неподалёку, совсем рядом. Причем увидел чётко, как днём. Несмотря на то, что на улице стояла абсолютная, полная, кромешная темнота.

Двое уродов, которые хотели сделать с нами не самые хорошие вещи, катались по земле, хватаясь за башку, за лицо, потом снова за башку. Они завывали нечеловеческими голосами. На самом деле нечеловеческими. Люди не способны издавать такие звуки.

Им явно было больно. Причем, боль эта оказалась настолько сильной, что они даже разумных существ сейчас не напоминали. Изо рта у бродяжек шла кровавая пена, глаза лезли на лоб. Один из них в полном смысле драл ногтями собственное лицо. Виски. Кожу он уже оторвал. Из раны торчало…наверное, мясо. Не знаю, как правильно это назвать. У второго вывалился глаз и висел снаружи. Реально. На ниточке висел.

— Я прошу тебя…Боря…хватит…– Настя трясла меня за плечи и по-моему даже несколько раз ударила по щекам.

— Что это? — Спросил я, указывая пальцем на бродяжек. — Что с ними?

В этот момент один из мужиков схватил здоровый гвоздь, валяющийся рядом… как только разглядел…и воткнул его себе в висок. Ровно туда, где больше не было кожи, откуда лилась кровь. Он захрипел, дернулся несколько раз и затих.

Второй продолжал выть, но судя по интонациям этого вытья, мужик окончательно сошел с ума.

— Бежим. — Настя потянула меня за руку, прочь от страшного места.

Я не сопротивлялся, потому что ни черта не понимал. Последние пять минут напрочь выпали из моей памяти.

И только когда мы оказались дома. Когда узнали, что Настины родители вернулись буквально сразу после нашего ухода. Когда сидели на тех самых шинах, врытых рядом с двором… Только тогда Настя рассказала, что сотворил все это с бродяжками — я. Честно говоря, сначала даже не хотел верить. И возможно, не поверил бы. Но я точно знал, девчонка врать не способна.

Вот именно тогда паниковать начала Настя. Причина ее паники была весьма понятна.

Псионик, если отталкиваться от информации из буклетов, которые во время профилактических рейдов, выдают полицейские, имеет лишь одну способность. По-другому не бывает. Одна способность из пяти. Я с самого