С помощью изощренных методов визуализации было показано: сладкий вкус резко активирует дофаминовый путь вознаграждения в мозге[54]. Но чем больше этот путь вознаграждается, тем больше он нуждается в стимуляции. Как вы думаете, почему после порции сладкого десерта вы хотите еще? Как получается, что, с трудом доев обед, вы без натуги догоняетесь огромным куском шоколадного торта?

Избыточная стимуляция системы вознаграждения изменяет дофаминовую сигнализацию, вызывая симптомы зависимости. Вместе с изменениями в дофаминовых рецепторах этот процесс, похоже, ослабляет префронтальную кору, снижая ее способность контролировать импульсивные побуждения и аддиктивные тенденции[55]. Резюмируя, можно сказать: сахар (и другие простые углеводы, которые ваше тело быстро переводит в сахар) оказывает мощное воздействие на путь вознаграждения и изменяет нейрохимию. В итоге вы ощущаете себя нездоровым, но снова и снова потребляете сахар. А это именно то, чего добиваются производители сильно обработанных пищевых продуктов.

Давайте перейдем к другому аспекту типичного дня, который усугубляет синдром разъединения.

Экстренные новости влияют на мозг

Многие из нас любят сопроводить утреннюю чашечку кофе обзором событий в мире. 95 % американцев следят за новостями, а 85 % проверяют новости минимум раз в день[56]. Новости провоцируют стресс и стимулируют реакцию «бей или беги», так как обращены непосредственно к миндалевидному телу и отвлекают внимание от префронтальной коры. Сама современная подача новостей – трескучие заголовки, слово, тревожно мигающее в нижней части экрана, – порождает беспокойство, страх, закрепляет состояние хронического стресса.

При этом мы совершенно не обязательно получаем достоверную информацию: только 22 % из нас «в значительной степени» доверяют местным новостям[57]. Для национальных новостных агентств это число еще ниже – 18 %[58]. Среди взрослых американцев, узнающих новости из социальных сетей, только 4 % доверяют полученной информации.

Мы слабо верим в объективность системы новостей: 74 % полагают, что у новостных агентств тенденциозный подход – перекос в сторону какой-то конкретной политической партии[59], а 72 % ощущают, что новости «раздувают вещи непропорционально»[60]. Если мы считаем, что информация односторонняя и недостоверная, так, может, настала пора отнять пульт управления у ваших любящих стресс миндалевидных тел?

Что происходит, когда мы смотрим на мир через призму хронического стресса и страха и теряем рациональную, хладнокровную префронтальную кору? Мы видим все в излишне негативном свете. Мы живем во время относительного мира и экономической стабильности, при более низком уровне крайней бедности и более высоком уровне демократии, но в 2017 году больше американцев, чем когда-либо ранее, считали, что жизнь сегодня хуже, чем 50 лет назад, в разгар вьетнамской войны[61].

Уровень преступности в США в 2000-х по сравнению с 1990-ми объективно упал[62], однако многие верили в обратное. Те, кто считал, что преступность растет, называли основными источниками информации для формирования своего мнения телевизор и газеты[63]. Один опрос об американских стрессовых факторах показал: среди говоривших о «большом уровне стресса» 40 % назвали его причинным фактором новости[64]. Всего лишь 15 минут прослушивания новостей оказалось достаточно, чтобы у студентов колледжа усилились симптомы тревожного расстройства[65].

Все это имеет прямое отношение к нейропластичности: чем больше мы зацикливаемся на негативе, тем сильнее мозг настраивается на пессимизм, и мы все больше начинаем видеть мир в черном свете. Вследствие нейропластичности чем больше вы испытываете негатив, тем более негативным человеком становитесь.

Доктор Калев Литару специализируется на анализе больших массивов данных. В Джорджтаунском университете его называют «волшебником больших данных», он является научным сотрудником Центра кибернетической и национальной безопасности в Обернском университете (а ранее в Университете Джорджа Вашингтона). Литару часто пишет о способах использования данных для понимания мира. В 2011 году он опубликовал работу «Культуромика 2.0», в которой рассмотрел все тексты, опубликованные газетой The New York Times между 1945-м и 2005 годом (5,9 миллиона статей), а также англоязычные веб-новости с 2006-го по 2011 год[66].