в глаза, но на это у нас была припасена история. Я помогла госпоже переодеться, затенила ее брови и ресницы, подготовила головной убор. Коренчанки носили платки, так что мы подобрали для волос Аштанар закрытую шапочку, какие носили в бальтских окраинах. Их знали в городах нимов, но на всякий случай каждый из нас выучил историю, откуда у нас эта шапочка.

Нарядив госпожу, я оделась сама. В целях маскировки мой наряд был богаче, мы изображали в землях нимов, что Аштанар моя служанка, потому молчит и сидит в повозке. Глэн раскатал ковер и мы вышли из повозки, чтобы мужчины тоже могли переодеться. Ян уже снял монолит со спины, собрав из него гранитный клинок на случай самообороны. Для этого у него были припасены железные рукоять и ножны.

Пока мы ждали, я сходила посмотреть, как теперь выглядит Эзобериен. Дикарь щеголял все в том же гербарии.

— Эзобериен, ты не собираешься переодеться?

— Я не собираюсь показываться нимам на глаза.

— Ясно. Мы собираемся заехать вечером в Ключинку, полагается проверить, что наряды не привлекают внимания и мы ничего не упустили.

— Ладно. Встречу вас за краем, что дальше по дороге.

⁃ Что ж, — ухмыльнулся Глэн, когда я передала слова Эзобериена, — А мы останемся, может еще и с ночевкой. — У него еще было вино, и сегодня он начал пить прямо с утра. — Пусть сам ночует на дороге.

Аштанар кивнула. Похоже, ей тоже надоели комары.

⁃ Рассматривай это как контакт цивилизаций, госпожа, — сказал Глэн.

Аштанар недоуменно посмотрела на него, но продолжил Ян:

— Не так часто доводится видеть коренного жителя чащи вне естественной, так сказать, среды обитания. — Он выглядел совершенно серьезным. — Прекрасный образец, в полном расцвете сил, спешите любоваться.

Я не могла поверить своим ушам. Это что, бунт? Что же, ну тогда…

⁃ Эзобериену, похоже, вообще плевать на те неудобства, что встречаются по пути. — сказала я настолько удрученно, насколько умела. — В повозке он ехать не хочет, спит без палатки, ест что придется и к тому же руками. Госпожа, помилуйте, к чему все это?

Аштанар не реагировала.

⁃ Не желаете расстелить вам постель под кустом? — Глэн уже порядком набрался. — О, или, раз уж мы остановимся в трактире — может постелить вам в конюшне? Я вот что скажу, если уж идти за ним, то какая разница — болото или лошадиное стойло? Ума не приложу. Но, если желаете дальше делить с ним все тяготы — мы вам и солому взобьем, и полог навесим. Правда же, Магуи? Думаю, тебе тоже не сильно нравится проводить время с этим персонажем.

Аштанар приуныла, но не сопротивлялась, и я сказала:

⁃ Госпожа, прости Глэну его тон, но он прав. Нам ни к лицу дикарские привычки, нельзя так ехать. Прошу, уважай если не нас, то хотя бы себя. Не для того твои сказки сердца людские равно в трактирах и во дворцах зажигают и слава по свету гремит. — С началом обучения порою в моих словах проступал ритм и интонации толкования. — Мы собирались попробовать выступить на Потоке, может добраться и до севера Архипелага, если не будем чувствовать себя совсем плохо. Даже Ян согласился, хоть ему и пришлось бы оставить нас в какой-то момент. Госпожа, там же Сэнку, я так ждала встречи! А теперь нас едят комары и нами помыкает этот дикарь. Пусть мы не знаем, зачем идем, но Аштанар, прошу тебя, оставь эту блажь. Если тебе с этим следопытом по пути — так у него своим привычки, а у нас свои, к чему так страдать, пусть себе идет как хочет, а в конце дороги встретимся.

⁃ Точно! Пусть себе топает по болотам, пусть его жрут комары, пусть справляет нужду хоть в овраге, хоть в поле, а то и на дереве. А мы пойдем с караваном, будем по вечерам слушать их музыку, играть в кости, пить хорошее вино и спать на перинах. Что мы за ним увязались — это пережить можно, но такое, прости, скотское отношение я терпеть не намерен. — Аштанар ничего не писала, а лишь внимательно смотрела на толмачей, так что Глэн продолжил. — Нельзя, просто нельзя обращаться с нами так непочтительно.

Ее лицо отражало внутренние сомнения, но я не стала перебивать Глэна. Он умел быть убедителен.

⁃ Восемь лет я берег тебя, госпожа, сразу, как познакомился с тобой. Это время Ян хранит тебя от диких зверей и недобрых людей, Магуи была твоей верной слугой и подругой в любом деле, а теперь я учу ее вдобавок быть твоим голосом для мира на выступлениях. Не в этом ли дело, госпожа? Ты чем-то обижена на нас?

Его предположение звучало ужасно, поразительно похоже на правду.

— Астонор, мы вроде бы обсуждали, что я могу быть толмачом, но если тебе не нравится и дело в этом, только намекни!

Аштанар испугано взглянула на меня, замотала головой и схватила меня за руки. Глэн смотрел, как она вцепилась в меня, и продолжил:

⁃ И никогда, никогда мои девочки не отказывались от комфорта. Я то, прости, Поток, обманывался, думая, что ты, госпожа, щадишь мою старость, сама опекаешь и делаешь поблажки. Горе на мои седины, как я был не прав! Засыпая в тепле и на мягком ложе я наслаждался, думая, что служу словом, рукой и мыслью достойнейшей сказочнице со времен Алеки Даль. Сколько сказок ты вспомнила, господа! Одного взгляда на твои чистые, новые юбки мне достаточно, чтобы переполниться вдохновением и гордостью, да, гордостью, за судьбу, что свела нас, за великую честь. Остался бы ты на острове Нити — думаю я — учил бы детей музыкальной грамоте, и ничего кроме не видел, а здесь, взгляни, с такой сказочницей путь твой правилен и высок. С этой мыслью входил я в башню легенд, отстаивая тебя, госпожа. С этой же мыслью я начинаю богословные, философские диспуты, и побеждаю для славы твоей. Но отчего же я сплю на жесткой подстилке, почти что на земле, госпожа? За что мои старые суставы должна болеть, ответь, неужели дикарь знает такое слово, услышав которое, ты забыла про всякое уважение к своему старому и верному слуге?